Блаженный старец Василий (1868-1950)

Популярность старца не могла нравиться властям, и отца Василия стали притеснять: то в одну больницу положат, то в другую. Якобы подлечить, а на самом деле — уничтожить. Как записала в своем дневнике Луша, забирала его два раза: 5 октября, на мученицу Харитину, и 27 ноября — на «Знамение». Это были 30-е годы — годы репрессий. Врачи в больнице, осмотрев Василия Дмитриевича, удивлялись: «По-нашему бы — ему не жить…» Ухаживала за ним и там Луша. Однажды собрались врачи с представителями власти в палате и рассуждали, как поступить с ним? Вдруг в палату влетел огненный голубь, и от этого ослепительного света все присутствующие пали ниц. Столь явное чудо шокировало, но ничему не научило: после него, немного погодя, стали принуждать медсестер и врачей, чтобы кто-нибудь скорее умертвил старца, но никто не соглашался. Потом специально из Куйбышева приехала врач, которая согласилась сделать такой укол. И опять последовало вразумление. Когда она достала шприц, отец Василий попросил подождать ее немного, и та согласилась. В этот самый момент зазвенел телефон и врачу сообщили, что ее сын находится в тяжелейшем состоянии (по другим воспоминаниям, ей сообщили о смерти мальчика). Тогда она все осознала и упала перед старцем на колени, со слезами прося его прощения. Второй раз старца забрали и отвезли в Ульяновскую областную больницу. В этой больнице находились две, тоже известные в среде народа, старицы: Екатерина Шумовская (из с. Шумовка) и Пашенька Таволжанская (из с. Таволжанка). Пашенька Таволжанская ночью увидела «чудочко», а утром пришла в палату старца Василия и говорит: «Ну, расскажи, что ночью было?». Старец ей в ответ: «Сама, мол, расскажи…». Паша рассказала: «Видела Ангелов. Они покадили сначала у старца, затем у нас с Екатериной в палате, затем — у все остальных. И сказали, что праведники скоро на небо вознесутся за праведные дела свои…». После «чудочка» Пашенька подошла к главному врачу с просьбой: «Отпусти домой, я тебе на рубаху холста дам, самовар поставлю и ладана в него положу». Этими словами она предсказала его кончину, вскоре тот и вправду умер. Новый главврач отпустил Пашу. Отпустил он и старца Василия, но с условием, чтобы домой к нему больше никто не ходил. Луша пообещала, но дома отец Василий сказал, чтобы не боялись говорить о нем, — куда же людям деваться с бедами, в которых никто не мог помочь?.. И страждущие снова потянулись вереницей в этот дом. Приехали однажды в Урень мать с сыном и недужной снохой, искали старца. Подошли к дому одной копышовской жительницы Екатерины Бландовой и спросили: «Жив ли отец Василий?». Та ответила, что жив. Вдруг сноха начала плевать на дом Екатерины и повторять: «В этот дом не пойду, там в шкафу поганая вода стоит». А в шкафу у Екатерины стояла вода от отца Василия, которую она держала там для лечения домашних. Раба Божия из Прислонихи рассказала случай из своего детства: ее брату Федору купили велосипед, он сел, поехал и упал, да неудачно — разорвал пах и задел мошонку. Долго болел, ходить даже не мог. Мама повезла его к отцу Василию, и через три-четыре дня бок у Феди перестал гноиться и все зажило. В Урене помнят такой случай: один местный житель добирался от Чуфарово до дома пешком, а это 25 километров пути. Была зима, валенки маловаты. Ноги у Петра — так звали мужчину — намокли, начали болеть. Идти он не мог и стал замерзать. Мимо ехали два мужика на санях, растолкали его, лежащего на снегу. «К смерти, — говорит он им, — готовлюсь»… Привезли Петра домой, сапоги разрезали, а одна нога уже почернела. Фельдшер сказала Петру, что у него гангрена, ногу надо отрезать. Мать Петра пошла к старцу Василию, а он говорит: «Иди, Маня, домой, Петя успокоился… Иди-иди». Через три дня фельдшер пришла за Петром, чтобы отвезти его в больницу. Ногу — она была завязана детским одеялом — размотали, а там — красное тело, черноты больше нет. «Чем, — спрашивает, — лечили?». Про старца тогда говорить нельзя было. Домашние сказали: гусиным салом.

Чудным образом, по молитвам старца, исцелялись всякие недуги, чудным образом предотвращались. Монахиня Севастиана из Караганды (тогда — Лидия Жукова) вспоминает, как однажды на Пасху пришли они с Антониной Рябовой к старцу, с мокрыми ногами. Шли пешком из Уржумского в Урень, дорога — «речка», так что приходилось часто разуваться и идти босиком. А под водой — лед! Антонина еще сказала: «Как омовение ног в Великий Четверг…». Едва зашли к старцу в дом — сразу на печку. А отец Василий остановил: «Не лезте, не бойтесь, ничего не будет». Никто и впрямь не заболел!

Старец помогал и скотину выхаживать (молитвенно, раньше довольно частым был падеж скота). А когда долго не было дождя, ходили всем селом с иконами — отца Василия на тележке везли — в Широкий Дол, за несколько километров от Копышовки. Там были овраги с родниками, возле которых молились — и Бог посылал дождичек.