Блаженство греха

— Особенно когда не хочет, — кивнул он. — Взять, к примеру, ваш случай. Думаю, он не вполне понимает, какие неприятности вы можете навлечь на наши головы.

— И поэтому вы пытались меня убить? — Рэчел отправила в рот еще одну ложку чечевицы, попыталась распробовать — безнадежно. Она снова опустила ложку. — Но как я могу навлечь неприятности, если вы все такие святые и невинные, как утверждает Люк? Если этот культ действительно существует на благо человечеству, а не для набивания карманов Люка, тогда с чего бы вам волноваться?

Вопрос остался без ответа.

— Стелла мне тоже не нравилась. Она была жадная. Хотела, чтобы Люк принадлежал только ей. Хотела иметь все и не желала делиться.

— Это на нее похоже, — усмехнулась Рэчел.

— И еще она была несчастная. Как вы.

А вот это уже застигло ее врасплох. Первая реакция — вскочить, закричать, швырнуть миску в самодовольную физиономию. Но она сдержалась и очень осторожно поставила тарелку на поднос.

— Я не такая, как моя мать, — проговорила Рэчел обманчиво спокойным голосом. — И совершенно определенно не несчастная.

— Люк так не считает. — Кальвин продолжил поглощать свой обед и даже не смотрел на нее. Да и зачем, с горечью подумала Рэчел. Он и без того знает, как подействовали на нее эти брошенные мимоходом слова. — Люк говорит, что еще никогда не встречал такого несчастного, такого эмоционально обездоленного человека, как вы. А Люк притягивает несчастных. Всегда притягивал. Поэтому он и основал этот центр.

— И поэтому держит вас рядом?

Кальвин вскинул глаза и усмехнулся.

— Все мы в чем-то нуждаемся. Люк нуждается во мне так же сильно, как и я в нем. Признает он это или нет.

— Хотите сказать, что великий мессия чего-то не признает? — с издевкой спросила Рэчел. — Я думала, он идеален.

— Отнюдь. Он же человек, как и все мы. Человек, который ищет душевного покоя для себя и помогает найти его другим. — Заявление прозвучало как-то пресно, заученно.

— Вы же в это не верите.

— А вам наплевать, во что я верю. Вы такая же, как все они. Как ваша мать. Вас интересует только Люк. — Не похоже, чтобы его это расстроило.

— Да, — согласилась она, не лукавя. — Меня интересует только Люк. — И как уничтожить его.

— Ничего у вас не выйдет, — прошептал Кальвин. — Вам не удастся навредить ему, как бы сильно вы ни хотели. Я оберегаю его, и есть и другие. Никто не позволит вам навредить ему.

— А кто сказал, что я не хочу учиться у него? Пойти по указанному им пути?

— Все, чего вы хотите, — это уничтожить его. Но не выйдет. У Люка есть дар, да. Дар привлекать людей. Он и вас заполучит, вот увидите. Что бы вы там ни думали, как бы ни распаляли свою ненависть, очень скоро он полностью подчинит вас себе. И вы станете такой же беспомощной, как все здесь, будете ловить каждое его слово, улыбку, даже взгляд. Я вижу это уже сейчас. — Он говорил об этом с отвратительной и пугающей уверенностью.

— Я скорее убью себя.

— Некоторые так и делали. А некоторые пытались убить Люка. Но ни у кого не получилось взять верх. В конечном итоге победителем всегда остается Люк.

— И торжествует над телами поверженных? — резко бросила Рэчел.

— И над состояниями обманутых, — самодовольно добавил Кальвин. — Вы уже поели?

Аппетит пропал. Рэчел отодвинула поднос.

— Почему вы никак не пытаетесь убедить меня в его святости? На мой взгляд, логичнее было бы заставить меня усомниться в моей навязчивой идее. Вы же, напротив, только подкрепляете мои подозрения.

Кальвин встал, поднял поднос.

— Что бы я ни сказал, вы все равно не поверите Люку. А у меня есть свои резоны.

— И каковы же они?

Он обернулся уже от двери и посмотрел на нее своими маленькими черными глазками.

— Может, я пытаюсь отпугнуть вас. От вас здесь одни неприятности. Уезжайте куда-нибудь и забудьте о Люке. Забудьте об этом месте. Забудьте о своей матери. Поверьте мне, вы можете потерять гораздо больше, чем двенадцать миллионов долларов.

И ушел.

Рэчел не стала терять время даром. Выкинув из головы предостережение Кальвина, она тщательно обыскала почти пустую комнату. Это заняло ровно пять минут. Ничего, кроме тонкого тюфяка, который служил постелью Люку, нескольких подушек и камина, здесь не было. И ничего такого, где можно было бы спрятать документы или контрабанду.

Она в отчаянии воззрилась на голые стены. Не может быть, чтобы Люк проводил все свое свободное время в таких аскетических условиях. Что бы там ни говорили о его воздержанности и умеренности, он не производил впечатления человека, отказывающего себе во всем. Должна быть какая-то тайная жизнь или секретная комната, как у Синей Бороды. Быть может, полная трупов женщин, посягнувших на его благополучие.

Теперь она сходила с ума, и в этом был виноват Кальвин. Он опять подталкивает ее к чему-то. Но к чему и зачем? Распалять ее недоверие к Люку Барделу бессмысленно, оно и без того зашкаливает. К тому же Бобби Рей уже постарался, подлил масла в огонь.