Блаженство греха

— Со мной все в порядке.

— Колтрейн сказал, что нашел вашу машину брошенной возле старого дома Бардела, а вас нигде не было видно.

— Он плохо смотрел.

— Черт, вам ведь не пришлось идти оттуда пешком, нет? — Он взглянул на ее мокрые волосы и сухую одежду.

— Меня подвезли.

— Кто подвез, милая?

Она посмотрела на него.

— Один добрый человек в большом черном фургоне.

— Добрый, как же. Я извелся от беспокойства за вас.

Лжет, это ясно как день. Он знает, где она была, как знает и Колтрейн. Возможно, даже знает, что она делала. Лицо вспыхнуло, но выражение лица осталось спокойным и невинным.

— Вы собирались рассказать мне про Люка Бардела, — напомнила ему Рэчел, прислонившись к своей блестящей от дождя машине. Даже несмотря на выглянувшее солнце, капли воды густо покрывали капот и просачивались сквозь одежду. Но ей было все равно.

Лерой заморгал.

— Да? Понятия не имею, о чем я собирался рассказывать, мисс. Мы гордимся уроженцем нашего города. Он — неопровержимое доказательство того, что у всех нас есть надежда на спасение.

— А от чего его нужно спасать, Лерой?

— Все мы грешники, Рэчел, — невозмутимо отозвался он.

— Что там происходит? — прокричала Эстер, близоруко вглядываясь в них.

— Мне надо успеть на самолет, — сказала Рэчел, открывая дверцу машины. — С вашего позволения, мэр…

Он воззрился на нее, явно разрываясь между радостью и требованиями вежливости.

— Уверены, что не хотите остаться еще на денек-другой? — Продиктованный учтивостью, вопрос прозвучал без особого энтузиазма.

— Думаю, Люк добился всего, чего хотел, — бросила она, усаживаясь на водительское сиденье. — Спросите у него, если не уверены, стоит ли меня отпускать.

— Понятия не имею, о чем вы толкуете, милая, — запротестовал он, потея пуще прежнего.

— На самом деле не знаете вы никаких темных тайн, верно? Просто пытались отвлечь меня, чтобы я ничего не разузнала.

— Разузнавать-то нечего. Городок у нас честный, богобоязненный, — напыжился Лерой.

— А Эстер знает, что Люк на самом деле ваш закадычный дружок? Держу пари, она, не задумываясь, пристрелила бы и вас, и шерифа Колтрейна, если б узнала, что вы в сговоре с дьяволом.

Лерой побледнел и скривился.

— Вы перегрелись на солнце…

— Так ведь был дождь, — напомнила она. — Подумайте о своих грехах, Лерой. И берегитесь Эстер. — С этими словами и под одобрительный визг тормозов Рэчел и умчалась из честного и богобоязненного городка.

Глава 17

Было поздно, и он устал как собака. Но мысли снова и снова возвращались к ней: как она смотрела, как пахла, как всхлипывала во сне, когда плакала, как кричала на пике оргазма, расцарапывая ему спину, словно дикая кошка.

Люк был почти готов убраться к чертовой матери из Коффинз-Гроув, на этот раз навсегда. С Лероем и Колтрейном он договорился. Они готовы забыть, что вообще знали его, готовы заявить, что не видели его уже два десятка лет. Что еще нужно?

Наверное, если разобраться, он все же склонен к прощению. Возможно, это игра в мессию так его размягчила. Он никогда не был мягкосердечным, никогда не думал ни о ком, кроме себя.

В Коффинз-Гроув очень мало тех, кому не наплевать на него. Большинство знали про Джексона Бардела, но никто и пальцем не пошевелил, чтобы помочь попавшему в беду парнишке. Он был швалью, ребенком без матери, который грубил взрослым, тащил все, что плохо лежит, и заслуживал колотушек, которые и получал.

Колтрейн присматривал за ним. Как и душка Лорин, которая познакомила его с радостями секса, когда ему не исполнилось и пятнадцати. Были и некоторые другие, кто проявлял сочувствие, кто пытался что-то сделать, но, по большей части, и они только заламывали руки и удрученно качали головами.

Что ж, он оставляет треклятый городишко, изрядно пополнив его бюджет — чтобы не задирали налоги и чтобы люди вроде Лорин жили как у Христа за пазухой и ни в чем не знали нужды.

Ну, прямо благодетель, подумал Люк с кислой улыбкой. Благодаря ему даже этот старый проказник, Лерой Пелтнер, катается как сыр в масле, хотя именно он хотел отправить Люка в колонию для несовершеннолетних после того, как его поймали на краже сигарет в магазине Пелтнера. «По нему так и так тюрьма плачет, — всегда говорил Лерой, — раньше или позже, какая разница?»

Лишь один человек в Коффинз-Гроув ничего не выгадал от нечестно добытых Люком доходов. Одна злобная старуха, которая не получила ни шиша.

Он любил, чтобы деньгами было удобно распоряжаться, и держал их на разных банковских счетах в Швейцарии, в ценных бумагах на предъявителя, в потайных местах неподалеку от «Фонда Бытия». Свой тайничок — регулярно, кстати, пополняемый — был только у Кальвина, единственного, кому он доверял, и Люк считал, что должен ему.