Блаженство кротких

Он был тигром – большим, сильным и благородным. Она была пантерой – гибкой, игривой и почему-то рыжей. Во всём мироздании в этот миг не было никого, кроме двух неистово резвящихся кошек. Время перестало существовать. Стрелки часов могли остановиться, или вращаться с безумной скоростью, но кошкам не было до этого дела – кошки не знают времени.

Затем исчезла и пещера, поглотившая кошек, исчез и весь этот суетный мир.

Они очнулись в обнимку, на диване, в комнате с васильковыми стенами. Усталые, обессиленные, умиротворённые.

Совсем не так, по её задумке, должен был случиться этот вечер. Ужин, вино, беседы, лёгкие намёки, глупый смех и затяжной поцелуй. Затем душ и широкий диван.

Но внезапно проснувшимся кошкам были чужды мелкие условности цивилизации, быта и гигиены, и они распорядились по-своему. Поэтому душ был принят после. А затем, бокалы на длинных ножках наполнились красным грузинским вином.

Разговор тёк легко и непринуждённо, как журчащий весенний ручеёк.

Она, как выяснилось, бросив учёбу в институте МВД, снова пошла учиться, стала океанологом, побывала в экспедиции, пройдя по северному морскому пути, и теперь просиживает в кабинетной тиши за диссертацией о морских китообразных.

Говорили о прошлом и настоящем. Обходили острые углы. Она деликатно не спрашивала про разлучницу Юльку, Сергей отвечал тем же.

Но вскоре громко стукнули бокалы, и они выпили за удивительное совпадение – третий месяц свободной жизни. У него – после развода, у неё – после разрыва с «этим экземпляром».

Осушив бокал, Сергей выдал длинную фразу на английском. Элька закатила глаза, удивлённо повертела головой, но ответила тем же. Дуэль продолжилась, завершившись ничьей.

И Элька спросила, откуда у мурманского опера такие познания в языках.

Сергей сдвинул брови и примолк. Совсем не хотелось рассказывать.

Как пятнадцать лет назад, после подставы и увольнения, они с Юлькой перебрались в Мурманск (спасибо Можайский помог разрулить). На пятом месяце она потеряла ребёнка, и выжила лишь надеждой на переезд в Испанию. Сергей перебивался случайной работой в порту. Они подали запрос и учили языки. Она – испанский, он – английский. Сергей удивился своим способностям. Читал и смотрел в оригинале американские фильмы. Но переезд не случился. А вскоре, стала разлаживаться и семейная жизнь.

Пауза затягивалась, и Сергей что-то невнятно соврал насчёт неудавшейся стажировки в Европе. Затем спросил Эльку, проявляя большой интерес к китообразным.

И вскоре расслабился, слушая и наблюдая, как озарялось её лицо.

Сергей с интересом узнал, как умны дельфины, киты и особенно касатки. И радостно соглашался с тем, что они разумны, как люди, и даже разумнее людей, но не обладают технологиями, потому что не имеют такой потребности. Не агрессивные друг к другу, они не борются за власть и славу, им чужда глупая конкуренция. Они не создают орудий и оружия, а царствуют в мире и гармонии ради жизни и любви.

Натужно скрипнул штопор, почав вторую бутылку. Выпив на брудершафт, они рассмеялись, как дети.

Затем снова очутились в пещере. В этот раз в другой, светлой, с огромным проёмом, выходящим на залитый солнцем песчаный пляж с пальмами, островами и зелёной морской водой. Они выскочили на берег и с разбегу бросились в тёплую воду. В этот раз они были дельфинами и носились по бескрайним океанским просторам, кружась и уходя в глубину, затем шумно выскакивая с мириадами брызг. Сергей ощутил пьянящий вкус свободы, оказавшись в мире, где нет вражды и зависти, нет преступников и потерпевших, нет званий и должностей, нет власти и денег.

Они снова находили себя на диване, потом за маленьким стеклянным столиком.

Ночь близилась к концу. Они снова выпили.

Сергею было мало всего: мало счастья, мало вина и мало Эльки.

Он снова был тигром, но …

– Серёженька, милый, давай ложиться. Спать осталось всего-ничего, а нам обоим завтра на работу.

11. День надежд.

После третьего кофе глаза Ерохина расклеились. И даже округлились. Но мир виделся сквозь толщу воды.

Неожиданно появилась Мария Сергеевна. Та самая пенсионерка с видеозаписи, что Климов развернул на дороге. Сработало объявление по районному телеканалу, на которое никто не надеялся. Никто, кроме Ирочки Тюриной, которая составила текст, и даже лично отвезла в редакцию.

Напоминавший медведя-шатуна Ерохин, от радости сгрёб маленькую Ирочку в охапку и прилюдно расцеловал. И снова попал впросак. Потому что среди общего веселья, злобно и по-волчьи сверкнули глаза Полежаева.

Как прояснила потом Мурцева, у Юрия и Ирины было давнее общее прошлое, так и не сложившееся в семью. Затем каждый побывал в собственном браке. Но если у Ирочки он завершился быстро и безболезненно, то душевные раны отца двоих детей Полежаева ещё кровоточили разводом. Встреча в новом подразделении стала неожиданностью для обоих. Ирина отнеслась к этому спокойно, а Полежаев во всю пытался вернуть утерянное.

Опознав Климова, Мария Сергеевна помогла составить фоторобот его напарника с другой стороны улицы. Скуластый, большеглазый, с жёсткой торчащей шевелюрой.