Блаженство (сборник)

Тело знает больше, чем душа.
Впрочем, так душе и следует:
Вяло каясь, нехотя греша,
Лишь саму себя и ведает.

Неженка, гуляка, враг труда,

Беженка, мечтательница, странница —
Улетит неведомо куда,
А оно останется.

И тогда, уставшее нести

Груз души, тряпья и бижутерии,
Двинется по темному пути
Превращения материи.

Лишь оно постигнет наконец

Жуть распада, счастье растворения —
Кухню, подоплеку, что творец
Укрывает от творения.

Так оно узнает, чем жило, —

Правду глины, вязкую и точную,
Как философ, высланный в село
Для сближенья с отчей почвою.

Спустится в сплетения корней,

В жирный дерн кладбищенский и парковый,
Все безвидней, глуше и темней,
Как по лестнице ламарковой,

И поскольку почве все равно,

Как ни режь ее, ни рушь ее, —
Не душа узнает, а оно
Муку всякой вещи, мрак бездушия,

Но зато и бешеный напор,

Жажду роста, жар брожения, —
Словно, оскорбившись с давних пор,
Мстит живущим за пренебрежение.

И взойдет, прорежется травой,

Наполняя лист ее расправленный
Радостью тупой, слепой, живой
И ничем отныне не отравленной.

Лужи, слизни, голыши,

Грязь, суглинок, травка без названия
Лучше, чем бессмертие души —
Скучный ад самосознания.

Сумерки империи

Назавтра мы идем в кино —

Кажется, на Фосса. И перед сеансом

В фойе пустынно и темно.

И. Богушевская