Бледная поганка

Ольга Борисовна будет рыдать на свадьбе, словно сына хоронит.

А Сомов блаженно улыбаться, не обращая на неё никакого внимания.

Пьяный, довольный, с выжатыми досуха яйцами, на подкашивающихся ногах — мы три дня не вылезали из постели — совершенно одуревший от свалившегося на него счастья, потрясённый, онемевший, жадно тискающий молодую жену.

Но он получил не только секс, о котором не мог и мечтать — безудержный, грязный, жёсткий, непристойный — он получил куда больше.

Вы уже догадались, что ещё я ему предложила?

То, от чего этот красивый, но абсолютно испорченный пацан не смог отказаться.

Я предложила ему квартиру. Пятикомнатную бабкину «сталинку» в центре.

Вернее, половину. Как подарок на наше бракосочетание.

И юрист в договоре очень подробно описал условия, при которых я верну себе его половину, если Сомов подаст на развод, или он получит всю квартиру целиком — если на развод подам я.

Поэтому мы не могли развестись.

Мы были обречены друг на друга.

Есть браки настоящие, основанные на любви и доверии. А есть игрушечные. В них тоже порой есть любовь, но куда больше зависимости. В них люди играют. Играют в любовь. Играют в семью.

Брак-видимость. Брак-удобство. Брак-выгода.

Наш был брак-самоубийство.

То я разбивалась об Сомова насмерть, то он об меня рвал вены в клочья.

Он пил меня как яд, я его — как горькое лекарство.

Я сгорала на нём заживо, как на костре, он на мне как на тяжёлой наркоте.

Без возможности расстаться, только — умереть.

Когда в тот сентябрьский день он провожал меня до дома, когда я наивно решила, что ему нравлюсь, и подумала, мы похожи — Красавец и Чудовище, — я ошиблась во всём, кроме этого.

Мы похожи — он такой же ебанутый, как я.

Я влюбилась, а он просто хотел меня трахнуть.

Но паук, в чью паутину попала пчела, обречён.

Когда я узнала, что всё это лишь игра, то поклялась, что он на мне женится.

А когда раздвинула для него ноги, уже подготовилась. Уже знала, никуда он не денется — у меня есть то, от чего он не сможет отказаться. Комбо!

Но мы оба запутались в собственных силках.

Он — моя одержимость, я — его зависимость.

Но никто не хотел ни уступать, ни рвать этот порочный круг.

Красавец ты или Чудовище уже не имело значения — мы оба стали чудовищами.

Варицкий на свадьбу не пришёл.

Да наверное, и не должен был.

— Мавр сделал своё дело, мавр может уходить, — горько усмехнётся он много встреч спустя.

Но об этом потом. Сейчас я хочу о другом. О нашей второй секс-встрече.

— Может, ты придёшь ко мне? — спросила я его по телефону.

— Это что, свидание? — хмыкнул он.

— Ну на свидание я бы пригласила тебя в ресторан. А я приглашаю тебя к себе. Но, обещаю, ужин будет.

Я запекла мясо, а он пришёл.

— Ну что минет? — спросил Кирилл едва ли не с порога. — Зажила твоя пиздёнка?

— Да она не сильно и пострадала, — соврала я. Два дня кровило, щипало и живот более знатно. — Но сначала минет.

Я была твёрдо уверена, что минет в жизни мужчины — это едва ли не главное удовольствие.

— Ну, минет так минет, — легко согласился Кир.

Судя по запаху, он был только что из душа, но сходил, помыл руки и вышел в расстёгнутой рубашке.

— Главное в минете — это полностью отдаться процессу. Есть только ты и он, — показал он на ширинку. — Девчонке не надо натирать сосочки, не надо себя теребонькать. Если ты взяла в рот член, мужику плевать, что тебе тоже хочется. Он чертовски ревнив в этот момент. Его интересует только его член. Ну а дальше дело техники.

— Мне встать на колени? — спросила я, как примерная ученица.

— Ну… можем начать с поцелуев, — ответил он без особого энтузиазма.

— Или с шампанского?

— К чёрту шампанское! Не люблю пьяных баб. Иди сюда, — привлёк он меня к себе.

18

— Если что, целоваться я тоже не умею.

— Да понял уже, — хмыкнул он. — Но тут тебе уметь не обязательно.

Я потянулась к его губам, закрыла глаза. Он засмеялся.

— Что? — приоткрыла я один глаз.

— Смешная ты, — он снова хмыкнул и подтянул меня за шею.

По моим ощущениям, целовался он так же неистово, как и трахался.

Но мне сравнить было не с чем. Я просто ловила его дыхание, становящееся всё сбивчивее и отрывистее. Покорялась его губам. Сдавалась в плен его языку.

Я пыталась представить на его месте Сомова, его ярко очерченные губы, его закрытые сейчас глаза, его волевое благородно-мужественное лицо с красивыми скулами, сражавшее наповал при первом же взгляде. Я пыталась не думать, что это Кирилл и… не могла.

— Твою мать! — вдруг отступил он, тяжело дыша. — Нет, поцелуи лишнее. Поцелуи не ко мне.

— Почему? — удивилась я. — Мне понравилось.

— Вот именно поэтому, чёрт побери. Потому что мне тоже понравилось. А поцелуи — это слишком личное. Это… В общем, проехали. Давай минет.

И он потянулся к ширинке.

— А личное у тебя только для той, которую…

— Урок номер четыре, — перебил он. — Если хочешь что-то узнать, спрашивай после секса.

Я кивнула и сняла халат. Под ним ничего не было.

— О да, детка! — оценил он мою готовность. — Я тут кое-что тебе, кстати, принёс.

Он достал из пакета нарядные коробочки.

— В общем, девочка в чулочках и подвязочках…

— Твой личный фетиш, — предположила я.