Бледно-серая шкура виновного

Полковник Дад Берне выглядел орлом… облезлым, навсегда осевшим на земле и страдающим циррозом. Гэри Санто усадил гостей, устроившись посередине. Слева от него оказалась Мэри Смит, потом я, справа в том же порядке Хэлда и Берне.

Мэри Смит отважно балансировала на той грани, за которой стильность становится комичной. Глаза были сильнее накрашены, на губах больше инея. Серый свитер с массой сложного шитья, каемок и швов на шесть дюймов не доходил до колен. Из-под свитера на два дюйма выглядывала синяя твидовая юбка. Ниже юбки прозрачные голубые чулки, точно в тон туфлям с квадратными каблуками и высокими твердыми язычками. На голове широкополая шляпа из какой-то жесткой, как яичная скорлупа, соломки грубого плетения, весьма смахивающая на те, что носят новильеро[25]. Шляпа слегка набок сидела на блестящей темно-каштановой массе волос, под подбородком завязан белый шнурок, синий шерстяной болтался возле скулы. Рукава свитера длиной три четверти. Перчатки и сумочка соответствовали яичной скорлупе шляпы. Сняв перчатки, она продемонстрировала ногти, покрытые толстым слоем перламутрового мелочно-белого лака.

Сидела она абсолютно прямо, как умный послушный ребенок, с широко открытыми глазами и аккуратным ротиком; она улыбнулаясь мне и сообщила Санто, что выпьет, как обычно, виски «Дикий Индюк» с водой, но безо льда. Пила поданный ей напиток частыми маленькими глотками, по три-четыре капли.

После нескольких общепринятых в компании шуток и непонятных мне замечаний Санто, наконец, перегнулся ко мне через Мэри Смит, повернувшись спиной к немке:

— Наш маленький медвежонок Пух поставил вам хорошую оценку, Макги.

— Медвежонок Пух-Смит? — уточнил я.

— Это конторская шутка, — объяснила Мэри. — У меня есть интуиция. Он спрашивает, например, что я думаю о таком-то, и я говорю: «Пух!» А о таком-то? Я, предположим, снова говорю:

"Пух!» Но насчет третьего или пятого я могу сказать «О'кей», и все понятно.

— Да, у нее есть чутье на людей. Вопросы, Макги. Если я на это пойду, если войду во вкус, много ли вам надо знать?

— День, когда вы начнете, и сколько всего намерены впрыснуть.

— Вы уже заняли позицию?

— Примерно такую же, как дикобраз, занимающийся любовью: нигде даже близко не подошел к желаемому. Их пускают , узким потоком, а я играл на понижение.

— Пожелаете знать о моих приказах?

— Нет. За этим проследит мой человек.

— Один момент надо согласовать, а именно: как нам из этого выйти.

— Так же осторожно, как вошли.

— И последнее: название.

— Прямо здесь?

— Те двое других не услышат, а Мэри, как никто другой, умеет держать язык за зубами. Обо всем.

— «Флетчер индастрис», Американская фондовая биржа.

— Не желаете кратко меня просветить?

— Зачем делать двойную работу? Если ваши люди не способны увидеть достоинства этих акций, поищите себе других людей.

— А у вас язык без костей, Макги.

— Не слишком ли вы привыкли к полнейшей покорности со всех сторон, Санто?

— Ну, хватит! — вмешалась Мэри Смит. — Замолчите. Вы оба правы. Только не слишком ли задираетесь и хитрите, собравшись помогать друг другу?

Санто, запрокинув голову, рассмеялся мальчишеским смехом:

— Самая главная ее задача — во все внести смысл. Значит, в среду… это будет…

— Десятое, — подсказала Мэри Смит.

— ..позвоните ей, она скажет «да» или «нет» и назовет примерную цифру.

— Позвоню, — пообещал я.

Он улыбнулся ей:

— По-моему, мне понравился твой новый приятель, Мэри. Думаю, он может нас привести к новой победе. — Достал бумажник, вытащил несколько купюр, быстро сунул ей в сумочку. — Это лишь аванс к твоей премии. Пригласи его на эти деньги куда-нибудь, где кормят бифштексами.

Она взглянула на часы:

— Да, а вам пора двигаться, Гэри. Бен будет на месте с вашим багажом. Поцелуйте за меня Бонни Би.

Он сделал еле заметный жест, и отовсюду сбежались люди, отодвигая столик, подавая ему счет на подпись, с поклонами провожая всю троицу к выходу и на улицу.

* * *

Мы ехали вверх по берегу в маленьком красном автомобиле Мэри в одно из тех местечек, которые она называла «своими», в маленький бар, где было темно, как в кармане. Сели друг против друга за узким, очень низеньким столиком, к которому пришлось наклониться в интимной позе: Мэри демонстративно закатала рукава и приготовилась приступить к делу.

Ждала сигнала, а его все не было. Отложила в сторону причудливую шляпу, встряхнула блестящими волосами. На лицо длинной диагональю от наружного уголка глаза до губ легла полоска света. Чуть пригубила из бокала, слизнула с нижней губы каплю кончиком языка, проговорила протяжным полушепотом:

— Хочешь знать, Тревис? Хочешь услышать безумное сообщение?

— Доставленное со специальным курьером? Конечно, Мэри Смит.

Глаза опечалились, широко-широко открылись. Приоткрылись губы. Она протянула обе руки к моей, медленно подтянула ее к себе, перевернула, раскрыла, коснулась запястья ногтями правой руки, провела вниз, по ладони, разжав мои слабо сжатые пальцы, придержала их, внезапно склонилась, прижалась к ладони влажными губами, очень быстро подняла голову и уставилась на меня с робким и в то же время притворно-испуганным выражением.