Бледно-серая шкура виновного

Впрочем, может быть, думал я, Герой вообще не заходил к Тигру. Может быть, Мэри вообще не приезжала и не пыталась меня отыскать, а если приезжала, может быть, Мейер не встретился с ней. Или маленькая Хулиганка решила, что Мэри заслуживает лучшей доли.

От дома медленно шла Джанин в белых джинсах, глубоко засунув руки в карманы взятого взаймы серого кардигана. Меня не заметила, я окликнул ее, она свернула и подошла.

— Хорошо поспала?

— Я мало сплю. — Присела на цементный блок, дотянулась до хворостинки, принялась заостренным концом чертить на земле линии. Взглянула на меня, наклонив голову и щурясь на яркое небо, и сказала:

— Трев, я все думаю об одной вещи. Она постоянно меня беспокоит. Пытаюсь представить, что могло произойти, но, кажется, не получается ничего разумного. Это довольно странно.

— Что именно?

— Как Таш оказался там? Машина была у меня. Он собирался приехать в Саннидейл на автобусе и позвонить, чтобы я за ним заехала. Может, кто-то его подвез?

— Я об этом никогда не думал.

— Тогда тот, кто подвез, может сказать, во сколько он туда добрался. В котором часу… его нашли?

— Помощник шерифа нашел его приблизительно в девять. По оценке медицинского эксперта, с момента смерти к этому времени прошло от часа до четырех.

— Значит, между половиной шестого и половиной девятого. В это время кто-то… его убил. Но он был очень сильный, Трев. Ты же знаешь, какой он был сильный. Он так просто не лег бы, позволив кому-то… Его уже мертвым туда положили. Может, тот, кто подвез, видел кого-то поблизости.

— Мы дойдем до этого, Джан. Поверь, сделаем все возможное, чтоб выяснить. Но сначала нам надо проделать спасательную операцию для тебя.

Она скривила губы, опустила глаза, нарисовала символ доллара. Протянув ногу, медленно стерла.

— Деньги… Знаешь, они дьявольски много значат. Надо все больше и больше, из-за этого начинаешь набрасываться друг на друга, страшно боясь потерять все, с чего мы начинали. А теперь они не имеют никакого значения. Совсем никакого.

— С тремя детьми, которых надо растить? Обувь, дантисты, школы, подарки…

— Ох, наверно, мне следует думать об этом. Только сейчас я еще… в пустоте. Ты уверен, что все устроишь, и в конце концов я получу чистыми тридцать тысяч, даже, кажется, абсолютно уверен в возможности добыть гораздо больше из какой-то ерунды с акциями, в которой я вообще ничего не понимаю. Я должна выражать благодарность, радость, удовлетворение и так далее.

— Только не передо мной. И не перед Мейером.

— Все для меня что-то делают. Но ведь я убежала. И все это знают. Я гадкая. Я себя ненавижу. Трев, я привыкла себя любить. Я слез с настила, взял ее за руку, поднял.

— Пойдем, прогуляемся.

По дороге прочитал мрачную проповедь о том, что несоответствие требованиям к себе — основное условие человеческого существования. Она слушала, но не знаю, поверила ли. Я сам изо всех сил старался поверить собственной жестокой легенде, потому что все время думал о больших-пребольших изумрудных глазах, о нежном провокационном покусывании впадинок между костяшками пальцев моей глупой правой руки.

Глава 12

В понедельник я в девять утра приехал в Саннидейл, поставил машину на банковской стоянке и пошел к отелю «Шавана-Ривер», где договорился встретиться с Ла Франсом в кофейном баре.

Когда я вошел в вестибюль, с обеих сторон с неторопливым профессионализмом двинулись двое мужчин в зеленой форме из саржи, заняв позицию между мной и двойной стеклянной дверью. Один из них, лет шестидесяти, ростом со скамеечку для ног, встал передо мной, расставив ноги, и сказал:

— Ну-ка, повежливей и потише. Просто положи обе руки на голову. Ладно-ладно, ты важная шишка. Фредди!

Другой подошел сзади, обшарил меня, похлопав по всем соответствующим местам и карманам. Я узнал голос шерифа, с которым разговаривал по телефону. На нем была сбитая на затылок шляпа, приличествующая бизнесмену, из-под нее торчали прямые седые волосы на манер Уилла Роджерса[32]. Под распахнутым пиджаком виднелась портупея с совсем крошечным пистолетом, крошечным, как игрушка, но, конечно, ни в коем случае не игрушечным.

Документы, бумажник, ключи были переданы шерифу Банни Баргуну. Я по голосу представлял его пузатым, со свиным рылом. Он открыл бумажник, перебрал отделения, остановился на водительских правах и начал их изучать.

— Тебя зовут Тревис Макги? Можешь опустить руки, парень.

— Зовут меня именно так.

— Ну, пойдем ко мне в офис, немножко поговорим.

— Можно спросить, в чем дело?

— Должен предупредить, что вы не обязаны отвечать на любые вопросы, мои или кого-либо из моих сотрудников, в отсутствие любого адвоката по вашему выбору, имеете право потребовать от суда выделить адвоката, который в данном случае будет представлять ваши интересы, и что все вами сказанное в ходе дознания, независимо от присутствия упомянутого законного представителя, может считаться свидетельством против вас.

Он выпалил это одним духом, как судебный секретарь, приводящий к присяге свидетеля.

— В чем меня обвиняют?