Бледные розы

Раздражение Вертера сменилось довольством, когда он перевел взгляд на девочку. Однако он отвлекся и забыл про кровать! Вертер повернул Кольцо Власти, и в помещении появилась кровать под балдахином на четырех столбах из слоновой кости и ниспадавшим пологом из золотистого шелка. Рядом с кроватью устроился пушистый ковер.

Вскоре невдалеке от кровати выстроились цветочницы самых разнообразных форм и размеров, а на них – узорчатые керамические горшки. В горшках стали появляться цветы: золотистые лютики, львиный зев, льнянка, златоцвет, лилии, чайные розы, маки, дикие маргаритки… Посчитав, что он преуспел в составлении композиции, Вертер занялся дальнейшим убранством комнаты. Рядом с кроватью появились сундук с одеждой и набор детских кубиков, а у окна – аквариум с золотыми рыбками. Под потолком в углах комнаты заколыхались связки воздушных шариков. Посадив над дверью двух сов, Вертер посчитал, что пока на этом можно остановиться. Девочка сама решит, как украсить комнату дальше.

Вертер представил себе, какой восторг засветится в глазах девочки, когда она проснется ранним солнечным утром. Конечно, утром! Ребенку требуется определенный режим, а значит, и постоянное чередование дня и ночи с ежедневным восходом солнца. Сейчас самое время для ночи. Вертер повернул Кольцо Власти на левой руке. За окном потемнело, на небе появились яркие звезды, взошла луна. Вертер осторожно взял девочку на руки, откинул полог и уложил ребенка в постель. Поправив одеяло, он нежно поцеловал ее в лоб и потихоньку отошел от кровати, стараясь оценить нахлынувшие на него чувства. Наконец его лицо осветилось слабой улыбкой.

– Я верю в Умиротворение! – прошептал Вертер.

* * *

Прошел месяц. Все это время Вертер проводил с девочкой. Заботиться о ней стало его главным занятием. Мрачные скалы и дикие пустыри вокруг его замка сменились зеленеющими холмами, светлыми рощами, серебристыми речками. Вертер и Кэтрин, ставшая ему неизменной спутницей, часто проводили время где-нибудь на лужайке или в тени дубравы, ведя неторопливые беседы о возвышенных чувствах, идеализме, любви к природе. Порою девочке случалось кормить с ладони шаловливых горилл и задумчивых большеглазых коров. Все дни были солнечными. На небе, если и появлялись иногда облака, то лишь для того, чтобы придать ему новые, веселые краски.

Вертер отыскал книги, оставленные Кэтрин в зверинце, и девочка много читала, черпая знания из произведений Тургидити, Уто, Петта Риджа, Закки и Пьята Синка. Конечно, не обходилось без пояснений. Вертер с удовольствием отвечал девочке на вопросы (порой наивные), а иногда просил Кэтрин почитать ему вслух. В одной из книг девочка натолкнулась на непонятный рисунок. Пишущая машинка, определил Вертер. Последовал взрыв восторга и удивления. Чтобы порадовать девочку, Вертер на следующий день преподнес ей сюрприз, придав форму машинки своему воздушному экипажу.

– Ты так добр ко мне, Вертер! – воскликнула девочка. – Моя жизнь сказочно изменилась. С каждым днем я все больше люблю тебя!

– И я с каждым днем все больше люблю тебя! – пылко ответил Вертер, чувствуя, что у него кружится голова. Придя в себя, он внезапно вспомнил о Миссис Кристии. Он виноват перед ней, не уделял ей внимания целый месяц. Хорошо, если Миссис Кристия не сердится на него.

Чтобы разнообразить развлечения девочки, Вертер возил ее к своим соперникам по постановке феерий. К его некоторой досаде, их творения неизменно приводили Кэтрин в восторг. У Джерека Карнелиана она долго рассматривала величественные строения, возведенные из кварца, золота и белого мрамора и составлявшие «Лондон-1896», архитектурный ансамбль, ставший вершиной творчества Джерека. У Герцога Квинского Кэтрин посмотрела представление «Леди и лебеди». Лорд Джеггед показал Кэтрин «Войну и мир в двух измерениях», скучноватую абстракцию, на взгляд Вертера, но и та доставила девочке удовольствие. Кэтрин вовсю смеялась, трогая «живые фигуры», находя их всамделишными. Лорд Джеггед придал фигурам всего два измерения (длину и ширину), и когда те поворачивались, то сразу же и исчезали.

* * *

Однажды, когда Вертер и Кэтрин летели к Епископу Тауэру посмотреть «Миллион разъяренных крапивников»[2] (представление, претендовавшее на образец возрождавшегося искусства эстетического шума), они встретил Лорда Монгрова, с которым Вертер был в приятельских отношениях, пока не рассорился, не поладив в продолжительном споре о способе самоубийств аборигенов Урана во времена Великого Натриевого Засилья.

Лорда Монгрова, мрачного великана с огромной головой, посаженной на могучие плечи, первой заметила Кэтрин. Тот, видимо, никуда не спешил: он сидел верхом на чудовищных размеров улитке, неторопливо и важно двигавшейся среди нагромождения скал.

– Посмотри вниз, Вертер! – воскликнула девочка. – Какой гигант! Футов десяти ростом! Такого сроду не видела.