Бледный силуэт Луны

Однако, в две нужные квартиры мы проникли, используя зарытый талант кузена. (По основной професии, кстати, Сергей числился учителем географии, просто не знаю, как он преподавал в школе, и почему дети не съели его с кашей, такие учителя живут недолго.)

«Не надобен ли декоратор? Почти задаром, мастер умирает с голоду, посмотрите на образчики…» — цыганские тексты, лихо произносимые мною, открыли Сергею дорогу внутрь двух квартир. И кое-что он там тягомотно мастерил, долго и с отвращением, заодно и посматривал.

Однако к моей знакомой Элине Добровольской в бывшую родную квартиру прорваться таким образом было невозможно. Даже Сергей согласился с очевидным и склонился на светский визит к девушке Эле. Только поскрипел зубами, когда я предположила, что дальнейшее общение с хозяйкой он может осуществлять сам. Итак, визит к Эле Добровольской удачно запланировался на недалекое будущее. С ней у нас уже состоялся разговор, о чем я Сергею не сообщала из осторожности.

Уладивши все реальные и мнимые сложности, мы с кузеном вышли на волю, забрали Мику из сада и совершили прогулку по окрестностям, в рамках которой поужинали в «Русском бистро» к восторгу Мики и к явному неодобрению Сергея. Ему бы пришлись по душе патриархальные радости — ужин из трех блюд с домашними соленьями, компотом и хлопотами хозяйки вокруг стола. Далее мы проводили Сергея по зеленой дорожке до метро, а сами направились на стадион, поджидать большого собачьего сбора, к чему кузен Сережа отнюдь не стремился, поскольку собак он сызмальства опасался, ожидая от них коварства и агрессии.

На прощанье Сергей в сотый раз уточнил время и место завтрашнего сбора, заверил, что будет ждать у ограды и сдержанно попросил не опаздывать. Я пообещала, но заметила, что мой маршрут сложен, и неожиданности отнюдь не исключены. И как это случалось непременно, кузен Сергей удалился в унынии и досаде, иных способов прощания он не признавал, такова была натура. Если ему не удавалось обидеться, то Сергей просто терял покой и находился в смущении, пока не отыскивал способа отравить себе существование.

Так вот, в тишине и различных пустяках, настал вечер знаменательного дня, тихо и плавно уходил в вечность период безмятежного житья, но я о том не подозревала. Гуляла по стадиону в собачьей стае, укладывала мелкого в кроватку, читала ему книжку на ночь, затем меряла шубу и суетно вертелась в ней перед зеркалом.

Знать я не знала, ведать не ведала, что обернувшись в белоснежную шкуру с огненными пятнами, я развела огонь под ведьминым котлом, вследствие чего мой паровоз летит на всех парах прямым ходом к ужасающей катастрофе! Однако все по порядку…

Глава четвертая (№ 4)

(в которой все, что можно, свивается в тугую спираль, уходящую в бесконечность — к полнейшей моей досаде. Но ничего выкинуть нельзя. Или же, если откинуть правила и вкус, то можно обозначить содержание одним вульгарным словосочетанием, а именно — «Гроб с музыкой»)

Поутру мы с Микой проснулись с большим опозданием в детский садик. Будильник или, как ребенок говорит — «гудильник», не сработал, или мы его не заводили. Посему я совершила ритуал сбора мелкого в сад в большой спешке, чтобы избежать нареканий воспитательницы Инны Казимировны. Мика ее очень уважал, поэтому приходилось с ней считаться.

Свершивши затем утреннюю пробежку рысью по пустому стадиону, я вернулась домой, приняла душ и стала собирать мысли к предстоящему собеседованию с развратным, но влиятельным Павлом Петровичем. Наученная годами полезного опыта, я собирала духовные ресурсы не просто так, а в сочетании с процессом одевания, оно получалось успешнее, мысли приходили вместе с имиджем и уточнялись заодно с ним.

Я и ранее подозревала, а покидавши тряпки одну за другой, с досадою убедилась, что для целевого визита к бывшему супругу подходит одна лишь «гробовая змея». Такая у меня имелась форма одежды, костюм с сумочкой из элитного магазина, расположенного в богатом городе Цюрихе. Ансамбль сложился незаметным образом с активной помощью тетушки Марты. Старушка как-то раз свезла меня в Цюрих и затащила в солидный дорогой бутик, чтобы приодеть к возвращению на родную почву. В лавке на распродажной вешалке нашелся наряд для ранней осени и поздней весны, заявленный с большой скидкой, чему мы с тетушкой очень обрадовались. Она по природной немецкой бережливости, а я потому, что не хотела провоцировать конфликт бережливости и родственных чувств в душе у тети. Старушка и так проявила максимум гостеприимства и щедрости.