Бледный всадник, Черный Валет

Выкатив кресло на крыльцо, санитарка остолбенела. Парк утопал в желтизне, будто дело происходило в конце октября. Вверху преобладали светлые оттенки, внизу – багряно-коричневые. Дорожки были сплошь усыпаны опавшими листьями. А по другую сторону забора торчали зеленые верхушки.

– Чего стала? Вперед! – скомандовала Полина.

Пока очумевшая от удивления девка катала ее по парку, ведьма курила папиросу за папиросой и потирала под пледом сухие ладошки. На ее мордочке застыла улыбка, которая вряд ли понравилась бы обер-прокурору.

51. СОКАМЕРНИК

«Предвариловка» оказалась полутемной камерой размерами восемь шагов на десять, сырой и холодной даже сейчас, в самом начале осени. Вечерний свет просачивался через окно, которое было не больше детской головы. При желании в камере поместились бы человек тридцать, но это странное желание возникло пока только у одного.

Тот скрючился на деревянных нарах – такой неприметный и маленький, что его кто угодно мог принять за ворох одежды – кто угодно, кроме человека из леса. Даже в очень плохом состоянии дикарь сразу улавливал разницу между тем, кто дышит, и тем, что не дышит. Тому, кто дышит, полагалось уделять повышенное внимание.

Дикарь, которого красавчик и его молочный брат швырнули в камеру, как мешок с дерьмом, приземлился не очень удачно. Вдобавок ко всем своим бедам он чуть было не раскроил себе череп. Кряхтя, он вполз на ближайшие нары и уже через минуту понял, что насекомые сделают его пребывание здесь поистине незабываемым. Укусы клопов, набросившихся на новую жертву, иголками прокалывали панцирь ноющей боли, сковавший все тело.

– Не ложись возле параши, – заговорила куча тряпья совсем даже не сонным голосом. Голос оказался дребезжащим и похожим на детский. Но, судя по интонации, это был добрый совет. Скоро дикарь догадался, в чем дело. Из ближайшего угла несло продуктами жизнедеятельности. Впрочем, миска с похлебкой, стоявшая рядом с говорящей тряпичной куклой, пахла немногим лучше.

Было невероятно трудно заставить себя встать, но он совершил этот подвиг и доковылял до противоположной стены. Из окошка тянуло холодом, зато с данной позиции виднелся кусочек неба цвета свежего синяка.

Устроившись на новом месте, дикарь принялся на ощупь исследовать свой организм, пытаяь определить, насколько сильны повреждения. Так как он никогда ничем не болел и ни разу не был серьезно ранен, то сделать это оказалось довольно трудно. Не с чем сравнивать. Возможно, ребра были сломаны, а возможно, и нет. Насчет способности иметь в будущем потомство тоже возникали некоторые сомнения. После удара патрульной жабы в паху образовалось что-то вроде круто сбитого омлета, и до сих пор каждое движение ногами причиняло дополнительную боль…

Внезапно дикаря свернул в клубок приступ рвоты. Он свалился с нар на четвереньки, но не успел доползти до параши. Потом отлежался на боку, глотая желчь, и увидел разлитую воду в трех шагах от себя. В лесу он нередко пил из луж, когда поблизости не было ручья. Эта лужа выглядела и пахла значительно хуже, чем лесные, но дикарь не страдал излишней брезгливостью.

Он уже мог рассмотреть отражение своей распухшей рожи в воде, когда куча тряпья снова ожила:

– Не пей из лужи, козленочком станешь, – произнесла она голосом скверного мальчишки и захихикала.

На этот раз дикарь собирался проигнорировать совет, но куча умела не только разговаривать. Она зашевелилась и приняла человекообразные очертания. В вертикальном положении фигура выглядела более определенно и принадлежала маленькому и на редкость уродливому мужичку, распространявшему страшную вонь – что-то среднее между запахом козла и бродяги, не мывшегося несколько месяцев.

Проковыляв пару метров на полусогнутых и склонившись над дикарем, мужичок сочувственно поцокал языком. Дикарь, в свою очередь, разглядывал того, кто впервые проявил желание пообщаться по-хорошему.

Он увидел существо, во-первых, счастливое до идиотизма, а во-вторых, без царя в голове. И то, и другое было для дикаря внове, и он решил сначала, что перед ним какое-то говорящее животное, которое держат здесь для увеселения.

– Мудак ты, братец. Наверное, сопротивлялся? – осведомился счастливчик, плотоядно растянув рот до ушей. Зрелище было неутешительное, потому что из зубов в наличии имелись только клыки, торчавшие под любыми углами, кроме нормальных.

Так как ответ был очевиден, дикарь промолчал.

– Съешь-как лучше вот это. – Мужичок вывернул карман штанов и отодрал от него кусочек зеленоватой массы, похожей на засушенный плевок.

Дикарь думал, что выблевал все, но он ошибался. В результате жидкость в луже стала совершенно непригодной для питья, а бедняга окончательно приобрел вид полудохлого червяка.

– Убери это дерьмо, – с трудом выговорил он, облизывая кровоточащие губы.