Бледный всадник

Последние слова его были обращены к Этельвольду, который заглядывал под алтарный покров, наверное, в поисках чего-нибудь ценного.

Альфред, хотя и не убил своего племянника, похоже, собирался уморить его скукой. Этельвольду строго-настрого запретили драться: не к лицу такое особе королевской крови. Вместо этого его заставляли учиться грамоте, чего Этельвольд терпеть не мог. Поэтому он в основном бил баклуши и проводил время, охотясь, напиваясь, предаваясь разврату и возмущаясь, что королем сделали не его.

– Да стой ты смирно, мальчишка! – прорычал ему Вульфер.

Я не смог сдержать своей ярости:

– Говоришь, Эдор рассказал правду, потому что тебе доверяет? Получается, то, что случилось в Синуите, – секрет?! Да тысячи людей видели, как я убил Уббу!

– Но Одда Младший присвоил всю славу себе, – ответил Вульфер. – А его отец тяжело ранен, и, если он умрет, Одда Младший станет самым богатым человеком Уэссекса. Он сможет собрать огромное войско и с помощью золота переманить на свою сторону всех священников. Зная это, люди не хотят его оскорбить. Они притворяются, будто верят Одде. А король и впрямь уже ему поверил. Почему бы и нет? Одда явился сюда со знаменем и боевым топором Уббы Лотброксона и бросил свои трофеи к ногам Альфреда, а потом встал на колени и вознес хвалу Богу, пообещав построить церковь и монастырь в Синуите. А что сделал ты? Ворвался на своей чертовой лошади в церковь посреди мессы и стал размахивать мечом в присутствии Альфреда. Не слишком умный поступок.

Я с трудом сдержал улыбку: а ведь Вульфер прав. Альфред отличался удивительным благочестием, и самым верным способом преуспеть в Уэссексе было польстить этому благочестию, взяв с короля пример и приписав весь успех Богу.

– Одда – засранец, – к моему удивлению, прорычал Вульфер. – Но теперь этому засранцу покровительствует сам Альфред, и этого тебе не изменить.

– Но это я убил…

– Да знаю! – перебил Вульфер. – И Альфред, вероятно, тоже подозревает, что ты говоришь правду, но верит, что ты совершил это благодаря Одде. Он думает, будто вы с ним вместе сражались с Уббой. Королю, скорее всего, плевать, какой ценой завоевана победа, но смерть Уббы – добрая весть, и привез ее Одда, вот почему солнце сияет сейчас над задницей Одды Младшего. И если ты не хочешь, чтобы королевские телохранители повесили тебя на высоком суку, ты помиришься с Оддой. Понял?

– Да.

Вульфер вздохнул.

– Леофрик сказал, что ты можешь стать благоразумным, если тебя достаточно долго бить по голове.

– Я хочу видеть Леофрика, – заявил я.

– Это невозможно, – отрезал Вульфер. – Его отослали обратно в Гемптон, где ему и следует находиться. Но ты туда не вернешься. Флот отдадут под командование кому-нибудь другому. А тебе предстоит покаяние.

Я сперва подумал, что ослышался.

– Что-что мне предстоит?

– Тебе придется предаться самобичеванию, – впервые подал голос Этельвольд и ухмыльнулся.

Мы с ним не были друзьями в полном смысле этого слова, но не один раз пили вместе, и, похоже, племянник короля испытывал ко мне симпатию.

– Ты должен будешь одеться как девчонка, – продолжал он, – встать на колени и унижаться.

– Причем сделаешь это немедленно, – добавил Вульфер.

– Да будь я проклят… – начал было я.

– Ты в любом случае будешь проклят, – прорычал здоровяк, выхватил у Этельвольда белый сверток и швырнул его к моим ногам.

То было одеяние кающегося грешника, и я не спешил поднимать его с земли.

– Ради Господа, парень, прояви хоть немного благоразумия! Ты ведь женат, и у тебя есть земли, верно? Ну подумай сам, что же будет, если ты не подчинишься приказу короля? Неужели ты хочешь стать беглецом, объявленным вне закона? Хочешь, чтобы твою жену отправили в монастырь, а твои земли забрала церковь?

Я уставился на Вульфера.

– Все, что я сделал, – это убил Уббу и сказал правду.

– Ты нортумбриец, – вздохнул Вульфер. – И я знаю, какие у нортумбрийцев обычаи, но пойми: здесь – Уэссекс, и правит здесь Альфред. В Уэссексе ты можешь творить все, что угодно, только не мочиться на его церковь, а именно это ты только что сделал. Ты помочился на церковь, сынок, и теперь церковь собирается помочиться на тебя.

Вульфер поморщился, когда дождь сильнее забарабанил по парусине, и нахмурился, уставившись на лужу перед шатром. Он долго молчал, а потом повернулся и как-то странно на меня посмотрел.

– Ты думаешь, так важно, кто действительно убил Уббу?

Я и вправду так думал, но меня настолько удивил вопрос, заданный тихим и печальным голосом, что я не нашелся что на него ответить.

– Ты думаешь, смерть Уббы вообще имеет какое-то значение? – спросил Вульфер, и я не поверил своим ушам. – Даже если Гутрум заключит с нами мир, думаешь, у нас есть шанс победить?

Его грубое лицо внезапно исказилось отчаянием.

– Сколько еще Альфреду осталось править? Ведь не за горами то время, когда тут будут хозяйничать датчане!