Блейз

– Может ли он колоть дрова, вот все, что меня интересует. – Лицо у мистера Боуи был худым и изможденным, как у неудачливого телепроповедника.

– Я уверен, что сможет, – ответил Кослоу. – Я уверен, что тяжелая работа – это для него. Я говорю про тяжелую физическую работу. А вот арифметика – не по его части.

Миссис Боуи улыбнулась. Одними губами, никаких зубов.

– Числами занимаюсь я. – Она повернулась к мужу. – Губерт?

Боуи задумался, потом кивнул.

– Да.

– Пожалуйста, выйди из кабинета, юный Блейсделл, – предложил Закон. – Я поговорю с тобой позже.

Вот так, не дав вымолвить ни слова, Блейза отправили на попечение семьи Боуи.

– Я не хочу, чтобы ты уходил. – Джон сидел на койке рядом с Блейзом, наблюдая, как тот укладывает в сумку на молнии свои скромные пожитки. Большую их часть, в том числе и сумку, он получил от «Хеттон-хауза».

– Я сожалею. – Но Блейз не сожалел, точнее, по большому счету сожалел не об этом: ему лишь хотелось, чтобы Джонни мог поехать с ним.

– Они начнут бить меня, едва ты уедешь. Все. – Глаза Джона быстро бегали взад-вперед, и он ковырял свежий прыщ на носу.

– Нет, не начнут.

– Начнут, и ты это знаешь.

Блейз знал. Он также знал, что с этим ничего не поделаешь.

– Я должен ехать. Я – несовершеннолетний. – Он улыбнулся Джону. – Несовершеннолетний, сорокадевятилетний, чертовски сожалею, Клементина[30].

Блейз определенно пытался пошутить, но Джон даже не улыбнулся. Наклонился к Блейзу, крепко сжал его руку, словно хотел навсегда запомнить, какая она на ощупь.

– Ты никогда не вернешься.

Но Блейз вернулся.

Боуи приехали за ним на старом «форде»-пикапе, который несколькими годами раньше непонятно зачем выкрасили в маркий белый цвет. В кабине хватало места на троих, но Блейза отправили в кузов. Он не возражал. С нарастающей радостью наблюдал, как «XX» сначала уменьшался в размерах, а потом и вовсе исчез.

Они жили в огромном ветхом фермерском доме в Камберленде, граничащем с одной стороны с Фалмутом, а с другой – с Ярмутом. К дому вела проселочная дорога, так что стены покрывали тысячи слоев дорожной пыли. Дом не красили с незапамятных времен, а перед ним стоял щит-указатель с надписью

«КОЛЛИ БОУИ».

Слева от дома находился огромный вольер, в котором постоянно бегали, лаяли и скулили двадцать восемь колли. Некоторые линяли. Шерсть падала с них огромными клоками, обнажая нежную розовую кожу, в которую так и норовили впиться выжившие зимой блохи. Справа от дома тянулся заросший сорняками луг. За домом высился огромный старый амбар, в котором Боуи держали коров. Площадь участка, принадлежащего Боуи, составляла сорок акров. На большей части росла трава, которую косили на сено, семь акров занимал лес.

Когда они прибыли, Блейз выпрыгнул из кузова с сумкой в руке. Боуи взял ее.

– Я отнесу это в дом. А ты хочешь поколоть двора. Блейз в недоумении уставился на него.

Боуи указал на амбар. Несколько сараев, построенных зигзагом, соединяли его с домом. Груда чурбанов, ждущих, когда их расколют, лежала у стены одного из сараев. Некоторые напилили из клена, другие из сосны, так что на коре кое-где виднелись потеки застывшей смолы. Перед грудой стояла старая колода с воткнутым в нее топором.

– Ты хочешь поколоть дрова, – повторил Губерт Боуи.

– Ох, – вырвалось у Блейза первое слово, которое он произнес в их присутствии.

Боуи наблюдали, как он подошел к колоде, вытащил из нее топор. Осмотрел его. Потом положил в пыль. Собаки прыгали и лаяли. Маленькие колли верещали пронзительнее всех остальных.

– Ну? – спросил Боуи.

– Сэр, я никогда не колол дрова.

Боуи бросил сумку на молнии в пыль. Подошел, поставил на колоду кленовый чурбан. Плюнул на ладонь, потер руки, взял топор. Блейз пристально следил за каждым его движением. Боуи вскинул топор над головой, потом руки пошли вниз. От удара чурбан разлетелся на две половинки.

– Вот. Их можно класть в печь. – Он протянул топор Блейзу. – Теперь ты.

Блейз поставил топор между ног, плюнул на ладонь, потер руки. Вскинул топор над головой, вспомнил, что не поставил на колоду чурбан. Поставил, вновь вскинул топор, ударил. Чурбан развалился на две половинки, почти такие же ровные, как у Боуи. Блейз порадовался своему успеху. А в следующее мгновение уже лежал в пыли, в правом ухе звенело от крепкого удара сухой, сильной руки Боуи.

– За что? – спросил Блейз, глядя на Боуи снизу вверх.

– Не знаешь, значит, как колоть дрова, – хмыкнул Боуи. – И прежде чем ты скажешь, что твоей вины тут нет… парень, моей тоже нет. А теперь ты хочешь поколоть дрова.