Блэкаут

ПРОТОКОЛ БЕСЕДЫ С ВЫЖИВШИМИ

Выживший № 3: Фрэнк Варга, мужчина, 53 года, руководитель природного парка «Горная стена»

– Фрэнк, если не ошибаюсь, ваша нынешняя должность называется… «советник главы общины по экономике»?

– Абсолютно верно. Капитан Савин по достоинству оценил мои заслуги и сразу предложил место в руководстве. А Хелен, как и в прежние времена, стала моим заместителем.

– Если не секрет, то о каких ваших заслугах идёт речь?

– Из самого очевидного это, конечно же, создание того места, где мы сейчас находимся. Раньше оно называлось туристической деревней. Если бы несколько лет назад я бы не задумал полностью её перестроить в стиле старой эпохи, то у нас здесь не было бы ни уютных домов с большими окнами и естественной вентиляцией, ни практичной деревянной мебели, ни каминов в домах. И это лишь то, что лежит на поверхности. Не будем забывать о канализации, которая отлично функционирует даже сейчас, дровяных печах и мангалах для приготовления пищи, запасах синтетического угля, свечей и консервированной еды с длительными сроками хранения. Именно поэтому капитан Савин привёл сюда своих людей. Именно поэтому наша община живёт и у неё есть отличные перспективы в будущем.

– Фрэнк, я вижу, скромностью вы явно не отличаетесь.

– Я объективно оцениваю свои заслуги, и мне нечего стесняться. Я десять лет руководил природным парком и отлично справлялся с обязанностями. Капитан Савин, как истинный лидер, поступил очень мудро, окружив себя не бесполезными подхалимами, а действительно опытными людьми, которым можно смело дать серьёзные полномочия.

– И привилегии тоже?

– Не без этого.

– Расскажите подробнее, особенно что касается привилегий.

– Ну, например, я советник по экономике, доктор Риччи – советник по здравоохранению. Есть у нас советник по науке и образованию, советник по труду и так далее. Каждый отвечает за свою сферу деятельности. Я думаю, вы уже представили, как это примерно выглядит. Если условно приравнять нашу общину к государству, то каждый советник будет министром во главе своего министерства. У каждого есть заместители и подчинённые. А что касается привилегий, то все советники, как и бойцы гвардии, имеют улучшенные жилищные условия, приоритет в получении некоторых услуг и увеличенный коэффициент оплаты труда.

– То есть в вашей общине уже сложилась своя замкнутая экономика? Расскажите об этом.

– Пока что товарно-денежные отношения толком не устоялись, но я над этим серьёзно работаю. К сожалению, многие люди совершенно не понимают, как важна экономика в жизни общества. Ведь раньше они и не замечали её существования. До наступления нынешней эпохи всё было автоматизировано, все экономические процессы протекали сами собой, словно по волшебству. Многие даже не помнят, что такое наличные деньги. В общине мне пришлось буквально с нуля создавать новую систему товарно-денежных отношений. И поверьте, доктор Мур, это не так легко, как вам кажется. В своих расчётах мне пришлось учитывать множество факторов: наши запасы, объёмы добычи и расхода различных ресурсов, прогнозировать потребление еды, воды и медикаментов.

– Фрэнк, думаю, нет необходимости настолько подробно всё расписывать. Понятно, что вы проделали большую работу. Лучше расскажите, что вы решили использовать в качестве средства платежа.

– Мы долгое время не могли определиться, что считать валютой. Если бы блэкаут случился сотню лет назад, то у людей хотя бы остались пластиковые купюры или даже металлические монеты, которые вполне можно было использовать для платежа в новых условиях. Но, увы, от наличных денег давно отказались, поэтому нам пришлось придумывать что-то своё. Сначала кто-то предложил использовать автоматные патроны. Если не ошибаюсь, о чём-то подобном писали в одном из фантастических романов старой эпохи, не помню его названия.

– Кажется, я понял, о чём вы говорите, там что-то про жизнь под землёй. Саму книгу я не читал, но припоминаю её экранизацию 2033 года.

– Идея с патронами, конечно, была интересная, но её сразу отбросили. Боеприпасов у гвардии оказалось не так много, чтобы ими ещё и расплачиваться. Тогда я предложил использовать стреляные автоматные гильзы, которых у нас накопилось довольно много. Их специально собрали после зачистки деревни. Во время мародёрских рейдов гвардейцы тоже старались собирать хотя бы часть стреляных гильз. А на тренировках по стрельбе их сбор вообще был обязательным.

– То есть вы просто брали гильзы и использовали их в качестве денег?

– Конечно, нет. Если бы мы так сделали, то любой гвардеец после очередной зачистки мог легко прикарманить не один десяток. Чтобы гильза начала считаться средством платежа, двое умельцев под моим личным присмотром наносили на каждую гравировку с уникальным номером плюс специальные отметки. Это почти исключало возможности изготовления подделок.

(Высыпает на стол несколько гильз с гравировкой.)

– Действительно, очень неплохо сделано. Но вы сказали, что это временное решение. Почему?

– Экономика общины растёт, товарно-денежные отношения между людьми постоянно развиваются, гильз на всех уже не хватает. Многие уже стали использовать долговые расписки. Вот я и предложил вернуться к прошлому и начать печатать бумажные деньги или, как их ещё называли, банкноты.

– Интересно. И как же вы собрались это делать, не имея печатных станков?

– На самом деле это намного проще и быстрее, чем выводить гравировку на гильзах. Оказалось, те умельцы, что занимались гравировкой, неплохо работают и с деревом. Из небольших деревянных пластин они сделают клише, это что-то вроде печатей. Покрывая их чернилами или краской, мы сможем легко печатать бумажные деньги, причём в любом количестве. Да, они будут выглядеть слегка примитивно, но зато таким образом можно изготавливать банкноты разного номинала, используя разные клише и разный цвет чернил. Всё необходимое для этого у нас уже есть.

– Я вижу, вы отлично всё продумали. Мне бы такое точно не пришло в голову.

– Собственно, именно поэтому я и стал советником по экономике.

– А как вы организовали общее разделение труда? Каким образом решается, кто какую работу будет выполнять?

– О, вопрос разделения труда, пожалуй, являлся самым острым в момент создания общины. Нас тут больше трёхсот человек, и большинство – это домохозяйки, дети да простые копы, которые толком делать ничего не умеют. Я, конечно же, подразумеваю те навыки, которые жизненно необходимы в нынешних условиях, а не умение распечатать пиццу в пищевом принтере или выписать штраф за антисоциальное поведение. Поэтому капитан Савин почти сразу после создания общины распустил всю полицию.

– Что вы имеете в виду?

– Да то и имею, что всех копов сделали штатскими. Звания и соответствующие привилегии разом были отменены.

– Довольно жёсткое решение.

– А на кой чёрт общине нужна сотня безоружных копов в званиях от капрала до майора? Нам в первую очередь нужны рабочие, а им звания ни к чему. Для защиты от возможных врагов и охраны порядка более чем достаточно гвардии, которую создали в тот же день. К тому же всё оружие и так под их контролем. А полицейские свою задачу уже выполнили, как только прибыли сюда. Так что пришло время им засучить рукава и заняться физическим трудом.

– И как полицейские отнеслись к своему… увольнению? Будем называть вещи своими именами.

– Конечно же, негативно. Когда им это объявили на следующий день после уборки трупов, там такой гомон начался. Бойцам гвардии чуть не пришлось вмешаться. К счастью, мистер Шелби, бывший майор полиции, оказался достаточно разумным человеком и постарался успокоить своих подчинённых. Капитан Савин, само собой, переговорил с ним заранее и взамен утраченного звания предложил должность советника по труду. Шелби, конечно же, поначалу ломался, всё о своей офицерской чести беспокоился. Но, когда капитан добавил к должности советника неплохие привилегии для Шелби и его семьи, он быстро согласился и встал на сторону капитана. В итоге новообразованным штатским пришлось смириться со своим новым статусом и взяться за работу.

– Фрэнк, я всё хотел спросить. А почему спецотряд «Рубеж» был, по сути, так же расформирован и преобразован в гвардию?

– Да вроде бы это очевидно. Чтобы не возникало путаницы с названиями отряда и общины. Как только возник вопрос, какое название дать общине, а ведь ей непременно нужно было название, капитан сразу предложил назвать её Рубеж. Его бойцы в целом поддержали такое предложение, советники тоже. Соответственно бывшему спецотряду полиции «Рубеж» пришлось менять не столько название, сколько свой статус. Больше спецотряд не являлся подразделением полиции. Он стал главной военной силой общины. Если исходить из количества бойцов, то до армии спецотряд, конечно же, не дотягивал, ополчением или самообороной называть его было бы глупо, поэтому остановились на гвардии. Все бойцы сохранили звания и получили соответствующие привилегии. Конечно, не такие серьёзные, как у советников, но всяко лучше, чем у обычных работяг.

– Фрэнк, не поймите меня неправильно, но всё, что вы мне рассказали, очень смахивает на узурпацию власти.

– Да называйте это как хотите. Но можете поверить, что Рубеж – это эталон справедливости в новом мире. Каждый человек здесь занимает ровно то место, которое он заслуживает по своим способностям и труду. У нас нет рабства, как у давидианцев, где люди вкалывают от зари до зари за миску похлёбки. Здесь всё по-честному. Если у тебя есть достаточно знаний и управленческих навыков, чтобы руководить рабочей бригадой, то ты как минимум можешь стать бригадиром или хотя бы его помощником. Людей, способных что-то чинить или создавать своими руками, не отправят на рубку дров или рытьё оборонительных сооружений. А если человек не способен ни на что, кроме малоквалифицированной работы, то ему придётся делать то, что поручат, вне зависимости от его желания – перетаскивать ресурсы, черпать дерьмо из септика, подметать улицы и прочее.

– Допустим, частично я соглашусь с вашими аргументами. А что скажете о детском труде? Если не ошибаюсь, то трудовая повинность распространяется на всех трудоспособных в возрасте от двенадцати лет. И вроде как поговаривают о снижении этой планки до десяти.

– Доктор Мур, ну вы же взрослый и вполне неглупый человек. Вот сами подумайте, чем ещё заниматься детям в таком возрасте?

– Насколько я помню, обычно в этом возрасте дети учились.

– И чему же им учиться, доктор Мур? Нейробиологии, вычислительной социологии или, может, криптоэкономике? Людям эти знания больше ни к чему, да и учить, честно говоря, особо некому. Среди нас есть несколько преподавателей, которые учат детей помладше считать, читать и писать, рассказывают об основах мироустройства и социального взаимодействия в новых условиях. Бывшие сотрудники парка преподают всем, в том числе и детям, основы выживания в дикой природе, делятся своим опытом. Лишь эти знания сейчас имеют значение для жизни общины. А к десяти – двенадцати годам у ребёнка уже есть достаточный багаж знаний, чтобы начать приносить реальную пользу. Ребёнок может как минимум подметать улицы, разносить дрова и воду по домам или выполнять прочую несложную работу. Пусть помогают родителям, на худой конец. Иначе детей просто нечем будет занять.

– Ладно, Фрэнк. Думаю, на этом нам лучше остановиться.

– Доктор Мур, я понимаю, вам наши порядки кажутся, мягко говоря, дикими, но вы всё оцениваете как человек из ушедшей эпохи. Поверьте мне, лишь так сейчас можно выжить. Если всё пустить на самотёк и позволить каждому делать лишь то, что хочет только он, то никто не выживет. Думаю, вы знаете, что до блэкаута в этой долине жило более трёх миллионов человек. А сейчас, дай бог, если наберется хотя бы три тысячи. Нет больше великой человеческой цивилизации, которая развивалась тысячи лет, нам приходится всё начинать сначала. Поэтому мы должны выжить не только ради самих себя, но и ради всего человечества.