Блеск и будни

— Ну, я бы не сказал. Конечно, в связи с большой победой настроение восторженное. Но если хочешь знать мое мнение, мы не воспользовались плодами этой победы.

Элли Мэй, удивленно глядя на мужа, пошла вслед за ним. В большом зале с портретов, висевших на стенах, на них смотрели представители пяти поколений рабовладельцев Уитни, излучая счастливое спокойствие роскошной жизни, протекавшей здесь до этой войны.

— Как не воспользовались? — спросила Элли Мэй. — Почему так?

— Репутация Линкольна равна нулю, а репутация этого старого пустозвона генерала Скотта — нулю с минусом десять. Газеты северян подняли вой по поводу поражения федеральных войск у Булл Рана — они даже утверждают, что генерал Макдауэлл напился во время сражения. Как бы там ни было, его прогнали. Линкольн назначил нового генерала, молодого человека по фамилии Макклеллан. Но дело-то в том, что, когда янки обратились в бегство, мы должны были бы двинуться в Вашингтон и вздернуть на уличном столбе Эйба Линкольна. Но мы этого не сделали. Мы вообще ничегоне сделали, проклятье! Боюсь, что это может стоить нам всего исхода войны.

— Папа! — воскликнула Шарлотта, которая торопливо сбегала по изящной винтовой лестнице. — Нет ли каких новостей о Клейтоне?

— Он пришел в сознание, — ответил Пинеас. — Я получил донесение с плантации «Эльвира». Доктора заверяют, что он поправится. Конечно, он останется калекой, но он выжил.

— Могу ли я проведать его? — спросила она, бросаясь к отцу и обнимая его. — Ох, как я тоскую по нему!

— Ну, надо дать ему некоторое время, чтобы окрепнуть. Он перенес страшнейшие муки. Но, возможно, через неделю ты сможешь к нему съездить. Встреча с тобой подбодрит его.

— Какие замечательные вести! У меня просто не хватает сил на ожидание!

— А теперь займись своими делами. Мне надо поговорить с твоей матерью. Элли Мэй, пройдем в мой кабинет. — Он прошел через зал и вошел в дверь под винтовой лестницей. — В Ричмонде царит полная неразбериха, — начал он, когда Элли Мэй вошла вслед за ним и притворила дверь. — Джефф Дэвис хороший человек, но боюсь, что дело ему не по плечу. В нем нет достаточной гибкости.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Он проникается убеждением, что время играет на нас, что нам надо лишь не пускать янки в Виргинию и ждать. Впрочем, он понимает, что мы должны добиться признания со стороны Англии и Франции и, как ты знаешь, мы направили сенаторов Мейсона и Слиделла на британском почтовом пароходе в Англию, чтобы добиться признания.

— С ними что-нибудь случилось?

— Да. Командующий федеральным военно-морским флотом остановил английский почтовый пароход «Трент» и снял с борта Слиделла и Мейсона, которые в настоящее время содержатся в тюрьме Бостона. Слава Богу, миссис Слиделл удалось спрятать отправленные нами документы в подкладке своей юбки, но ее муж все еще остается в тюрьме. Английский представитель лорд Лайнс возмущен. Так же, как и Джефф Дэвис. И он уполномочил меня отправиться туда вместо них. В следующую субботу я отплываю на английском корабле из Нового Орлеана…

— Но блокада? Как тебе удастся проникнуть через нее?

— Так же, как это делают все другие — как-нибудь незаметно проскользнем. Во всяком случае, имея в Англии связи, в частности Гораса Белладона, думаю, что мне удастся выполнить эту задачу. Разумеется, если я попаду в Англию. Английские производители текстиля крайне нуждаются в нашем хлопке, и у нас имеются основания верить, что лорд Пальмерстон и большая часть господствующего класса симпатизируют нам. Поэтому молись за меня, Элли Мэй. Твои молитвы помогут мне.

Она выразила удивление:

— Но разве я не еду с тобой?

— Конечно, нет. Это слишком опасно.

— Ах, дорогой мой, — вздохнула она. — А я-то так надеялась сделать некоторые покупки в Лондоне.

Ее муж фыркнул.

— Покупки? Разрази меня гром, мадам, но сейчас же идет война! Будет сколько угодно времени на покупки, когда мы победим… — Он покачал головой.

— Что? О чем ты задумался, Пинеас? — На ее лице отразился испуг.

— Ну, тревожиться не стоит…

— Но я хочу услышать даже о самом неприятном.

— Если мы не победим, Элли Мэй, то не сможем позволитьсебе делать покупки в течение долгого, очень долгого времени.

Звали его Роско, он работал надсмотрщиком на плантации «Эльвира», ростом был шесть футов два дюйма, обладал бычьей силой и с ума сходил по Дулси. И когда черный гигант обрабатывал ее в постели в домике за основным зданием, в котором теперь развернули госпиталь Конфедерации, его мысли были далеки от войны, от заброшенных табачных плантаций, где он кое-как работал с семью мужчинами, оставшимися на усадьбе «Эльвира». Не думал он и о довольно сомнительной репутации Дулси. Он сосредоточился на одном: когда кончит. Когда это случилось, он взвизгнул.

— Роско, тихо, — шепнула Дулси. — Ты хочешь, чтобы услышала тетушка Лида? Если она тебя тут застанет… Она здорово отхлещет нас.

— Дулси, ягодка, почему бы тебе не пойти за меня? Тогда нам не надо будет прятаться.