Блеск и будни

— Он женился на моей старшей сестре Леттис, а вернее сказать, Леттис женила его на себе. Убеждена, что он был замешан в похищении моей дочери.

— Этому я могу поверить. Горас произвел на меня впечатление человека не очень щепетильного. Я припоминаю, газеты писали, что похищение было как-то связано с признанием Англией Конфедерации. Но, по слухам из Вашингтона, это им больше не светит, а это приятные новости для Севера.

— Часто ли вы ездите в Вашингтон?

— Все чаще и чаще. Видите ли, война приобретает совершенно другой характер. В нынешней войне сражаются не только профессиональные армии где-то па поле боя, а остальная часть страны занимается своими делами как ни в чем не бывало. Нынешняя война затягивает всех, и бизнесмен становится почти таким же важным элементом ее, как и солдат. Правительство в Вашингтоне находится в страшном смятении — половина конгрессменов совсем потеряли голову, а старый Эйб представляет собой настоящую карикатуру. Они не могут руководить этой войной, потому что она оказалась гораздо более сложным делом, чем они себе представляли. Им нужны одеяла, обмундирование, палатки, то есть все, что продает мой магазин. Поэтому я снял номер в гостинице «Уиллард» в Вашингтоне и достаю для правительства все это снаряжение. Например, в мае прошлого года федеральные войска взяли город Мемфис в штате Теннесси. Ну, я знал одного дилера по хлопку в Мемфисе, поэтому я поехал туда и помог ему пробраться через военные заставы. Война просто губит плантаторов-южан. Мы обнаружили многих плантаторов, у которых накопились буквально тонны хлопка на складах, и они горели желанием продать его. Я взял кредиты и закупил на два миллиона долларов прекраснейшего хлопка на Юге. Мы тайком перевезли его в Мемфис, потом я переправил его пароходом в Новую Англию, там из него соткали то, что требуется правительству, и я продал Вашингтону готовые изделия, заработав миллионный барыш.

— Целый миллион?! — воскликнула она. — Огромный доход.

Он пожал плечами.

— Пятьдесят процентов прибыли. В магазине я получаю по сто процентов. Я же пошел на риск, почему же я не должен заработать? Если бы меня поймали на фронтовой линии, то мятежник Джонни вполне мог бы хлопнуть меня из ружья. Я не стыжусь ничем из того, что сделал. Больше того, я этим горжусь. А, вот и десерт. Надеюсь, что вам понравится этот пудинг!

Дворецкий внес дымящийся пудинг на серебряном блюде. Когда раскладывали десерт, Лиза сообразила, что этот хваткий молодой человек, сидящий напротив нее, не только наживается на войне, но и в какой-то степени является пиратом. Несмотря на это, его рассказ ее заинтересовал.

— Миссис Синклер, пора ложиться спать, — сказала медсестра, которая вошла в столовую вместе с дворецким. Алекс подошел и поцеловал мать.

— Спокойной ночи, мама, — пожелал он ей.

— Спокойной ночи, миссис Синклер, — присоединилась к нему Лиза.

Полные ненависти глаза Наоми просто вонзились в ее сердце.

— Почему ваша мать недолюбливает меня? — спросила Лиза часом позже, когда Алекс вез ее в своем шикарном экипаже на площадь Мэдисон.

— Откуда вы это взяли?

— За время всего ужина она ни разу не оторвала от меня своего взгляда, и ее взгляд был отнюдь не доброжелательным.

Алекс, сидевший рядом с нею, вздохнул.

— Мать никогда не скрывала своих симпатий или антипатий. Думаю, из-за вашего английского акцента. Мой отец был шотландцем, жившим в Белфасте, а мать — ирландка до мозга костей и ненавидит англичан. В Белфасте отец держал магазин, но после того, как картофельный голод практически разрушил его бизнес, он привез нас сюда, и начал все сначала в Нью-Йорке. Семь лет назад он умер. С тех пор делами занимаюсь я.

— У вас нет ирландского акцента. Я думала, вы настоящий американец.

Он улыбнулся.

— Ну, видите ли, я сохраняю немного акцента для святого дня ирландцев, но остальную часть года не допускаю этого. В Нью-Йорке на ирландцев смотрят, как на дерьмо, и они предпочитают заниматься извозом.

— Надеюсь, вы не испытываете ко мне антипатии из-за того, что я англичанка?

— Ну, как вы думаете, что я могу ответить на это? А вот и ваша гостиница.

— С вашей стороны было очень мило пригласить меня на ужин. И мне очень понравились серьги.

Он вышел из кареты и помог ей спуститься, швейцар-негр открыл дверь отеля. Ее шляпка вздрагивала на ветру, она улыбнулась ему.

— Доброй ночи, Алекс, — она протянула ему руку.

— Разрешите предложить вам рюмку коньяка? — спросил он, поднося ее руку в перчатке к губам.

— Пожалуй, нет.

— Хотите, я покажу вам завтра город?

— Но вы так заняты…

— Заеду за вами в десять утра. Возьмите с собой дочку, и я устрою для вас экскурсию по высшему разряду. А потом мы пообедаем в ресторане «Делмонико».

— Очень любезно с вашей стороны, но…

— Вы просто не можете отказаться. — И опять самоуверенная улыбка.

Она засмеялась.

— Вы неисправимы, но правы. Не могу. До завтра в десять.

Она вошла в гостиницу, пытаясь сообразить, хочет ли она заарканить его или нет. Но каковы бы ни были ее намерения, становилось все более очевидным, что он попался на крючок.