Блеск и коварство Медичи

— Ваши астрологи — неучи, — спокойно сказала она. — Дайте мне пройти.

— И не подумаю! Я и так уже столько времени уступаю вам дорогу, ваша светлость! Из-за вас мне приходится сидеть в Пратолино! Из-за вас я не смею показаться во Флоренции, если только не переоденусь служанкой! Вы виноваты в том, что настраиваете против меня горожан!

— Даже если так, я бы расценивала это как достижение, а не вину.

— В таком случае это ваше единственное достижение. Потому что ваш сын — настоящее чудовище.

Великая герцогиня побледнела.

— А мой ребенок растет сильным и крепким. Он уже начал ходить. Вы не знали об этом? Он уже знает с десяток слов, и даже больше. Называет меня мамой, а великого герцога — папой.

— Мне жаль этого бедного малыша, который остался без настоящих родителей. А теперь дайте мне пройти. И можете не сомневаться, что я передам своему мужу, что вы называете его законного сына чудовищем.

Донна Бьянка покатилась со смеху.

— Да что я? Сам Франческо называет его чудовищем, когда вы не слышите. Он называет его…

Великая герцогиня замахнулась и со всей силой, что была в ее слабом теле, ударила Бьянку Капелло по губам. Это было так на нее непохоже. Кьяра успела лишь подумать, ударила ли хоть раз кого-нибудь великая герцогиня за всю свою жизнь. В ту же секунду она заметила, как, сделав слишком сильный замах рукой, великая герцогиня потеряла равновесие и ее нога начинает соскальзывать с гладкой мраморной ступеньки.

Кьяра вскрикнула и вскочила на ноги, чтобы ее поддержать.

В то же самое время Бьянка Капелло, охваченная слепой яростью, нанесла ответный удар — гораздо более точный и сильный. Скольких служанок она наградила пощечинами за все эти годы? Ее рука задела плечо великой герцогини, и та, окончательно потеряв равновесие, полетела вниз головой с лестницы.

— Нет! Нет! Нет! — закричала Кьяра и бросилась вниз по ступенькам, обдирая колени и локти, стараясь ухватиться за юбки великой герцогини, за ее мантию, за что-нибудь, только бы удержать ее падение. Но догнать ее было выше человеческих возможностей. Великая герцогиня кубарем катилась вниз в зловещей тишине, пока наконец не упала на каменный пол первого этажа.

Уже не сдерживая слез, Кьяра упала перед ней на колени. Она не смела дотронуться до нее, чтобы не причинить еще большую боль. Великая герцогиня не потеряла сознания — напротив, она часто моргала и беззвучно шевелила губами. Одной рукой она держалась за живот и чуть слышно стонала.

— Ваша светлость! Лежите, не двигайтесь. Стража! На помощь! Стража! Магдалена! Анна! Сюда! Быстро!

Не переставая звать на помощь, Кьяра взглянула на верхнюю площадку лестничного пролета. Бедная Виви стояла там одна, боязливо поджав хвост и прижав уши к голове.

Бьянки Капелло и след простыл.

Немедленно послали за великим герцогом и докторами. Кричащую от боли великую герцогиню уложили на носилки и доставили в ее опочивальню. Вся ее юбка и яркая красная мантилья с лисьим мехом были в крови. Кьяре приказали не мешать и увести собак на псарню. Никто даже не думал спросить ее о том, что именно произошло. Все придворные и врачи вмиг предположили, что великая герцогиня просто поскользнулась и упала по своей неосторожности и под весом ребенка.

«Я должна сказать все великому герцогу, — говорила про себя Кьяра, бегом возвращаясь из псарни. — Я обязана сказать кому-нибудь всю правду. Неважно кому».

Вернувшись в покои великой герцогини, она увидела, что двери в ее спальню закрыты, а на входе стоят двое стражников великого герцога.

— Я Кьяра Нерини, — сказала девушка. — sorror mystica великого герцога. Я была там, когда великая герцогиня упала с лестницы. Я должна немедленно поговорить с ним.

— Нам приказано никого не впускать, синьорина. Это приказ его светлости.

Из-за закрытой двери слышались женские крики.

— Пожалуйста. Я вас очень прошу. Я видела, как она упала. Я видела, как…

Она осеклась. Слишком опасно произносить это вслух в присутствии двух простых стражников. Они ничего не ответили и не сдвинулись с места. Через некоторое время крики сменились надрывным рыданием.

Кьяра ждала, но великий герцог все не выходил. Вообще никто не выходил и не заходил в комнату. Стражники отказывались с ней разговаривать. Подождав еще какое-то время, Кьяра скрепя сердце удалилась. Она снова спустилась вниз, на псарню. Псарь и вся его семья плакали и молились. Собаки тесно прижались друг к другу, словно чувствовали, что происходит нечто ужасное.

На следующий день, около полудня, на псарню спустился один из стражников великого герцога.

— Синьорина, — обратился он к Кьяре. — Его светлость требует, чтобы вы к нему явились.

— А великая герцогиня? — спросила Кьяра. Все ее тело было в синяках и ссадинах, глаза — мокрые от слез, а во рту пересохло от жажды. — Что с ней? Неужели она…

— Его светлость лишь приказал привести вас к нему.

Она покорно пошла за ним.