Блеск минувших дней

С одной стороны дороги цвели полевые цветы, красные, белые и темно-синие. Кто-то однажды сказал Нардо, что у него глаза такого же синего оттенка. Ветерок красиво покачивал их, шелестели молодые листья на деревьях на дальнем берегу реки, за полем. Над цветами летали пчелы, освещенные послеполуденным солнцем. Вдалеке, на юго-востоке возвышались (как им и положено) крепостные стены города. Святилище стояло дальше к северу, за рекой, не на возвышении.

Монтикола поднял руку и остановил своих воинов; казалось, он забавлялся – пока. Любой человек, хотя бы немного знакомый с ним, понимал, что все может быстро измениться.

– Добрый день, служитель церкви, – произнес он, спокойно восседая на своем большом коне.

Брат Нардо, одетый в желтый балахон и сандалии, держал в руках посох и корзину. Он перешел вброд реку, чтобы собрать травы для монастырской больницы, и уже поставил корзину на землю. Услышав приветствие, Нардо пошире расставил ноги и крепко сжал посох в правой руке, будто некий пророк первых дней возникновения веры джаддитов. Светлокожий, безбородый, он громко ответил:

– Мы узнали тебя по твоему знамени, Волк Ремиджио!

Слово «мы» было в данных обстоятельствах явным преувеличением. Поблизости находились только батраки, разбрасывающие навоз на поле к югу от них. Они, конечно, прекратили работу и следили взглядом за приближающимися всадниками, ожидая, когда те проедут мимо.

Всадники тоже остановились – на дороге перед ними застыл человек.

– Он, считай, уже мертвец, – сказал один батрак другому.

– Священник? Конечно же нет, во имя святого Джада! – Второй работник торопливо осенил себя знаком солнечного диска грязными руками.

– Это же Монтикола ди Ремиджио, дерьмо ты тупоголовое. Посмотри на знамена!

– Я не разбираюсь в знаменах.

– Зато я разбираюсь. Тот, что в балахоне, погиб, если не отойдет в сторонку.

– Значит, он отойдет, – безмятежно ответил второй. Этому человеку суждено было прожить долгую жизнь, и он почти во всех ситуациях оставался безмятежным.

Так сложилось, что Нардо Сарцерола читал «Житие Блаженных мучеников». Старший Брат в его обители придерживался мнения, что в свободное время, когда заданная работа выполнена, а час молитвы еще не настал, младшие священнослужители должны совершенствоваться с помощью чтения. Работу почти никогда не удавалось переделать всю до конца, и молились они очень много. Святилище всегда получало щедрые дары, даже из таких городов, как Бискио и Фирента, расположенных далеко на западе, так что во время каждой молитвы приходилось перечислять множество имен усопших, зажигать свечи, ходатайствовать перед Богом об исполнении желаний. Такая договоренность существовала всегда: деньги жертвовали в пользу души умершего. Да, молиться приходилось дольше, но какой священнослужитель стал бы на это жаловаться? Кроме того, это означало, что у них будут дрова на зиму и вдоволь еды…

И все же, из того, что Нардо успел прочесть, он принял близко к сердцу одну мысль: если жизнь человека принадлежит Джаду, это иногда может означать ее ранний конец. В «Житии» ясно говорилось, что смерть благочестивого человека может стать могучим оружием на службе Господу.

А Теобальдо Монтикола, сидящий на коне перед Нардо, был известным осквернителем благочестия и вечно вел войны. По правде говоря, Нардо ужасали истории, которые рассказывали о нем и о насилии, к которому он прибегал еще в юности.

Священник поспешно помолился, когда из пыли, висящей над дорогой, показались знамена c изображением волка. Этот испорченный человек заявлял о своей сущности, творя неправедную власть в господнем мире.

Обычно Нардо не утруждал себя тщательным взвешиванием решений.

Он вышел на дорогу перед приближающимися всадниками, твердо решив, что им придется лишить его жизни, потому что он не уйдет с их пути. Кто знает, какие злодеяния задумал совершить Волк там, куда он направляется? Какие невинные люди пострадают?

Его вежливо приветствовали, но ведь известно, что силы тьмы притворяются учтивыми, желая соблазнить людей и сбить их с пути Джада. Он, Нардо Сарцерола, уже стоит на этом пути, и его так просто не соблазнишь. Не только мужчины и женщины давних дней почитали Бога до самого смертного порога, и не обязательно быть великим человеком, чтобы хранить добродетель. А может быть и так, что именно мужество на службе Джаду делает человека великим.

– Я тебя знаю, – объявил Нардо, стыдясь дрожи в своем голосе.

– Надеюсь, что знаешь, – ответил высокий человек на большом коне. Его голос все еще звучал рассеянно. – Иначе какая польза от знамен или от славы, как ты считаешь?

– Я считаю твою славу постыдной! – резко бросил Нардо. Он все еще был недоволен своим голосом. Ему вообще никогда не нравился собственный голос – тонкий, высокий, подрагивающий в минуты волнения, вот как сейчас.

– О, – протянул Теобальдо Монтикола. – Постыдная слава? Навечно? Решено окончательно? Как я огорчен!

Человек позади него рассмеялся.

Нардо смело произнес: