Блеск минувших дней

– Вы посещали школу Гуарино?

– Да, господин.

– Почему это было везением?

– Я не принадлежу к знатному роду, господин. Мой отец – ремесленник в Серессе.

– Понятно. Тогда он должен быть знаком с влиятельными людьми.

– Да, господин. Поэтому мне очень повезло, как я и сказал.

Он по-прежнему выглядел задумчивым. А также, возможно, слегка забавлялся.

– Куда вы едете?

– В Бискио, мой господин.

– Посмотреть скачки?

– Да, господин. Потом домой, в Серессу.

– Чем намерены заниматься в Серессе?

– Я собирался стать книготорговцем, – ответил я и услышал смех. Но смеялся не он. И не женщина. Потом мне пришло в голову, что она, возможно, догадалась или даже поняла раньше него, что будет дальше.

– Почтенное ремесло для человека определенного сорта, – сказал он.

Солдаты затихли.

– Я не считаю, что вы человек такого сорта. Пока нет. У меня, – произнес Теобальдо Монтикола, меняя мою жизнь, – есть для вас предложение.

Вот так, хотя только формально, лишь на то время, пока мы ехали в Бискио и жили там, я оказался в обществе людей из Ремиджио и их правителя.

Встреча на весенней дороге. Случайный поворот колеса Фортуны. Он способен закружить нас, изменить нас, сформировать нашу жизнь или закончить ее.

Он держал меня рядом с собой весь остаток пути на запад. Я понимал, что меня оценивают, хоть и не знал, какой мерят мерой. Монтикола оказался совсем не таким, каким я его себе представлял на основании слухов и рассказов. Он по-прежнему внушал мне тревогу, в нем действительно ощущалась склонность к насилию, возможность насилия, даже когда он весело смеялся. Он ездил верхом лучше меня – лучше любого из нас, собственно говоря.

Его лейтенантом был человек из Феррьереса по имени Гаэтан. Маленький, худой, лысый, гладко выбритый, он никогда не улыбался и никогда не казался сердитым. Он тоже меня слегка пугал. Такое действие оказывают люди, которые ничем не выдают своих чувств.

Но позднее в тот первый день именно я решил проблему со священником, стоявшим на середине дороги. Не Гаэтан, не Коллючо, не сам Монтикола. Конечно, потому, что я был единственным человеком в той компании, который не имел привычки убивать людей, бросивших им вызов или оскорбивших их. Велика вероятность, что, если бы я не вмешался, тот священник умер бы. Колесо Фортуны.

Несколько дней спустя на перекрестке между широкой дорогой с севера и дорогой, идущей с востока на запад, по которой ехали мы, чтобы попасть в Бискио, нам повстречался второй сын Пьеро Сарди из Фиренты, разодетый в золото и серебро. Он путешествовал с показной роскошью, в сопровождении эскорта из ста человек в пышных нарядах. С ним были трубачи и барабанщики, и самый прекрасный конь, какого я видел в жизни; его вели в поводу, а не под седлом.

Был там и еще один человек.

* * *

В Фиренте все считали, что Антенами Сарди – не самый способный член влиятельного семейства банкиров, негласно управляющего городом, но зато он человек забавный. Все о нем так отзывались, хотя никому не приходило в голову сказать подобное о его отце или брате, Версано.

Эти последние тщательно разъяснили Антенами, что он обязан произвести на Бискио впечатление представителя богатой и могущественной семьи. Фирента намеревалась в следующем году осадить и захватить этот город.

Пора, решил Пьеро Сарди. Города находились слишком близко друг от друга, и, хотя Бискио был значительно меньше, он вел себя неоправданно вызывающе, претендуя на налоги с расположенных между ними городков. Деньги всегда имели значение для семейства Сарди; они начинали как банкиры и до сих пор ими оставались. Растущая мощь – и гордость – Фиренты требовала покорности, особенно теперь, когда она, к счастью, больше не конфликтовала с Верховным патриархом.

Верховным патриархом стал один из Сарди.

Это обошлось семейству в сногсшибательную сумму. Антенами это было известно, хотя он не знал точной суммы, – не спрашивал, да ему, наверное, и не сказали бы. Главное, что кузен Скарсоне получил наивысший священный пост на свете. Это было замечательно. Интересно, думал Антенами, остался ли Скарсоне таким же веселым товарищем? Когда-то они вместе хорошо проводили вечера.

Теперь семейству Сарди надо было возместить затраты на пост Скарсоне в Родиасе, Антенами это хорошо понимал. Для начала они так или иначе подомнут под себя Бискио и предъявят права на сбор налогов с окружающих селений и городков. Это разумно.

Его отец и брат всегда действовали разумно. Антенами знал, что его отец Пьеро блестяще ведет денежные дела, а его брат – человек хитрый и холодный. Он сам довольствовался (в основном) тем, что богат и нравится людям. Это делало жизнь приятней.

Взять с собой коня было его собственной затеей. Если бы он сказал отцу и брату, что собирается с ним сделать, осуществлению его планов, вероятно, помешали бы. Обычно с его планами поступали именно так, поэтому Антенами ничего не сказал родне.