Блеск минувших дней

– Женщины и раньше участвовали здесь в качестве наездниц, – сказал Монтикола. – Раз или два. Одна погибла или сильно пострадала, я забыл подробности. Это жестокие скачки. – Он взглянул на меня. – Вы не знаете, кто она?

– Нет, господин, – солгал я.

– Я знаю. Это, наверное, Адрия Риполи. Младшая дочь Ариманно, племянница жены Фолько.

– Что?! – воскликнул я.

Не посмел сказать больше. Я пытался вести себя умно, но был не в состоянии ясно соображать. Не могу сказать, почему это было для меня так важно, но я не хотел выдать ее, сообщить, кто она такая. Я думал, что сумею это скрыть, совсем забыв, что Монтикола знает: она была в Милазии.

«Твоя ядовитая девушка», – сказал он Фолько, когда мы встретились у перекрестка дорог.

– Теобальдо! Этого не может быть. Риполи? Значит, она…

Монтикола повернулся к Джиневре, и это меня выручило, спасло от его пристального взгляда.

– Аристократка, да, – подтвердил он. – Но эта женщина не боится применить насилие. Она убила Уберто Милазийского по заданию Фолько.

– Что?! – в свою очередь воскликнула Джиневра делла Валле.

– Это правда. Он хотел прибрать к рукам Милазию, захватить портовый город, а я этому помешал.

Я и не подозревал об этом. Конечно, не подозревал.

Мне было не трудно выглядеть изумленным, а он, кажется, ничего от меня не ожидал, что хорошо. Я был искренне потрясен. Как в Ремиджио узнали о событиях той ночи – о ее личности, о ее связи с Фолько?

Напрасны были мои героические попытки скрыть ее имя, подумал я.

– Это хорошо, – повторил Монтикола, и еще раз: – Очень хорошо, Данино.

Он стал мерить шагами комнату. Пересек ее, сделав четыре широких шага, повернулся и сделал это еще раз, потом еще раз. Он напоминал зверя в клетке, туго скрученную спираль – он размышлял.

– Акорси никогда ничего не делает без плана… Что ему здесь нужно? Скачки. Эти скачки. Что может?.. – Он замолчал и перестал ходить одновременно.

Я украдкой взглянул на женщину, сидящую у балкона. Та ждала.

Теобальдо Монтикола улыбнулся и сказал торжествующе:

– Он собирается поставить на нее! Район Сокол никогда не побеждает в этой скачке, и теперь, когда их наездник – женщина? К этому отнесутся как к шутке, словно даже они знают, что не могут победить. Они будут смешить людей, заявляя об этом.

– Но если они никогда не побеждают?.. – начала Джиневра.

– Она должна быть очень хорошей наездницей, – закончил он. – Она ведь Риполи, помнишь? И я подозреваю, Фолько потратил большие деньги и сделал ставки, чтобы выиграть значительно больше. Даже для того, чтобы ее выбрали одной из участников, ему пришлось подкупить нужных людей.

– Мой господин, почему он нуждается в деньгах? – рискнул задать вопрос я. – Его наняла Фирента, мы узнали об этом по пути сюда. Раве это не слишком замысловатый?..

– В этом году войны не будет. Только в следующем, если Фирента все-таки двинется в этом направлении. Сейчас, когда нет боев, Фолько получает маленькую плату, а он ведет строительство в Акорси. Видит Джад, этот ублюдок все время строит и строит.

– Ты тоже, любимый, – заметила женщина.

– Да! И поэтому мне тоже нужны деньги в такое время, когда нет войны. И вот мы здесь! В Бискио. И нет ничего, ничего на земле Джада, под его благословенным солнцем, что доставит мне больше удовольствия, чем возможность завтра заработать денег благодаря Фолько д’Акорси!

Он громко рассмеялся. Такой энергичный, напористый мужчина. Я вспомнил о книжной лавке и снова подумал: еще не пора.

Тут Джиневра ему улыбнулась, и я подумал о том, посмотрит ли на меня кто-нибудь вот так, в какой-то момент моей жизни.

Монтикола повернулся ко мне:

– Данино, ты мне оказал большую услугу сегодня утром.

– Мы не знаем, сможет ли она действительно победить или…

– Нет. Если он тайно внедрил ее сюда и взятками сделал участницей скачки, он купил ей и преимущество на старте. Он не сделал бы это, не обдумав всего. Фолько так не живет. Нет-нет. Нет. Теперь нам предстоит поработать, всем нам! Данино, мне нужно, чтобы ты спустился и передал Гаэтано: пусть приведет десять человек в город, и пусть все соберутся здесь. И быстро.

– Да, господин, – ответил я и повернулся к двери.

– Погоди! – позвал он.

Я обернулся. Выражение его лица изменилось.

– Ты не обязан делать это для меня, ведь знаешь? – тихо произнес он.

Я посмотрел ему в глаза. Хотя бы к этому вопросу я был готов.

– Вы проявили щедрость, мой господин. Вы поселили меня вместе с собой. Я вам благодарен.

– Я поселил тебя вместе с нами, потому что ты нравишься моей госпоже. Она считает тебя красивым, хотя, признаюсь, я этого не вижу.

Джиневра продолжала улыбаться. Ему.

– Я польщен, – сказал я. – Думаю, что госпожа – самая красивая женщина из всех, которых я видел.

Возможно, я рисковал, но был вполне уверен, что все обойдется. Джиневра улыбнулась еще шире. Монтикола тоже улыбнулся, с гордостью. Он был не из тех мужчин, которые сомневаются в женщинах, в их любви. Особенно в любви этой женщины.

– Как мило, что вы так сказали, Гвиданио, – произнесла Джиневра делла Валле.