Блеск презренного металла

Роман Дмитриевич пожал плечами и сказал виновато:

— А я бы, наверное, и внимания не обратил. Голова другим занята, понимаете?

Знаем, чем у тебя голова занята, подумала я про себя. Но сказала совсем другое:

— Господин Белов помчался кому-то на нас с вами ябедничать — или я совсем не знаю жизни!

— А почему вы бросили свою машину? — спросил Гоголев.

— Она стояла у Белова прямо под окном, — объяснила я. — А вашу он и в глаза не видел. Есть шанс, что теперь он не обратит на нас внимания.

— А что мы будем делать, если он внезапно сойдет? — поинтересовался Роман Дмитриевич.

— Это я беру на себя, — сказала я. — Варианты могут быть какие угодно. Но я все-таки надеюсь, что ничего сногсшибательного не случится и мы успеем проследить его маршрут.

— Да, признаться, я как-то не ожидал! — со вздохом сказал Гоголев. — Кажется, вы настоящий ас, Ольга Юрьевна! Как-то у вас все это естественно получается… Ну, я хочу сказать, вы все время как будто в боевой готовности. У меня против вас нет никаких шансов. Вы меня мигом вычислили, а я до сих пор не знаю, каким делом вы заняты…

— Оруженосец и не должен знать больше господина! — сурово сказала я. — Выбросьте эти ваши штучки из головы, Роман Дмитриевич! Меня на них не купишь.

Он смущенно рассмеялся и пояснил:

— Да вы не подумайте, что я опять чего-то выведываю. Просто я говорю, что у меня с самого начала не было никаких шансов — так мне кажется.

— Как сказать, — пожала я плечами. — Свинью подложить — дело нехитрое. По-моему, даже у вас это при желании получилось бы неплохо.

На некоторое время Гоголев замолчал, следя за дорогой и напряженно о чем-то размышляя. Потом он вдруг спросил:

— Признайтесь, Ольга Юрьевна, вы тоже считаете меня никудышным? Наверное, в душе вы сейчас смеетесь надо мной и думаете, как ловко провели такого дурака, как я, верно? — в голосе его слышалась неподдельная горечь.

Я посмотрела на него с жалостью и сказала:

— Запомните, Роман Дмитриевич! Никогда и ни при каких обстоятельствах не делайте женщинам подобных признаний! Да и мужчинам не делайте. Как бы вам этого ни хотелось. У людей создается о вас превратное мнение. А вы, мне кажется, его не заслуживаете.

На это Гоголев ничего не ответил — только ниже наклонился над рулевым колесом и покраснел. Не знаю, что в эту минуту творилось у него на душе, да и уже некогда было с этим разбираться, потому что из остановившегося троллейбуса вышел нотариус Белов, озабоченно посмотрел на часы и направился в сторону городского парка.

— Быстро сворачивайте в ближайший переулок! — скомандовала я Роману Дмитриевичу. — Дальше я пойду пешком. А вы ждите меня здесь.

Гоголев прибавил газу, объехал троллейбус и довольно рискованно подрезал нос неизвестно откуда выскочившему мотоциклу. Не обращая внимания, Гоголев закончил свой маневр и свернул в переулок.

Едва он затормозил, я выскочила из машины и побежала обратно — к воротам парка. Нотариуса ни в коем случае нельзя было упускать.

Я летела сломя голову, но оказалось, напрасно — Белов еще даже не заходил в парк. Он маячил около ворот, раздраженно поглядывая на часы. Я спряталась за газетным киоском, прикидывая, как бы подобраться к нотариусу поближе. На открытом пространстве это было невозможно. Оставалось надеяться, что позже что-нибудь изменится.

Вдруг Белов резко вскинул голову и, сорвавшись с места, зашагал прочь от ворот. Я посмотрела туда, куда он направлялся. Возле тротуара пыхтел черный «Мерседес», не слишком новый, но еще вполне приличный, с темными стеклами. Я лишь успела автоматически запомнить его номер — и вовремя, потому что нотариус, пригнув голову, мгновенно нырнул в салон «Мерседеса» и, как говорится, был таков. И его, и машину затянуло в водоворот уличного движения.

Ужасно недовольная собой, вернулась я к Роману Дмитриевичу. Я молчала, но про себя ругалась самыми последними словами. Мне уже казалось, что нужно было ехать за Беловым на собственной машине, предварительно позвонив Виктору, — в этот момент мне много чего казалось.

Гоголев почувствовал мое настроение и не надоедал мне расспросами. Но долго молчать он не мог и минут через пять вдруг сказал:

— А вы знаете, Ольга Юрьевна, я ведь только что вспомнил, где я слышал про эту… ну, куда вы искали дорогу… про Шангри-Ла!

Я посмотрела на него без особого любопытства. Роман Дмитриевич заторопился и, запинаясь от неловкости, сообщил:

— Может, это вам и неинтересно… Но вот, короче, где-то с год назад — я еще был стажером — вместе с группой выезжал на убийство. Молодой парень, лет двадцати, попал под электричку. В общем, дело, наверное, было совсем не в этом, но у него на груди была татуировка — вот эти два слова «Шангри-Ла». Никто, по-моему, и внимания не обратил, а мне врезалось в память. Странное название… Потом оказалось, что вроде никакого убийства не было…

— Где это происходило? — спросила я и добавила, ничего особенного не предполагая, больше наугад: — Не на линии Каратай — Тарасов?

Гоголев посмотрел с удивлением.

— А как вы догадались?

Глава 12