Блеск презренного металла

Пока я работала, краски дня заметно поблекли. Солнце уже не палило, а лишь слегка подогревало воздух косыми красноватыми лучами. Между деревьями легли глубокие бархатные тени. Из сада повеяло вдруг прохладой. До моего слуха по-прежнему не доносилось ни одного подозрительного звука — лишь шелестела листва, и где-то в лесу отсчитывала чьи-то годы кукушка. По ее прогнозам мне предстояло жить еще примерно лет сто, не меньше.

Обещание долгой жизни вдохновило меня. Да и вообще, следовало пошевеливаться, пока Андрей Петрович обо мне не вспомнил. Не теряя более ни минуты, я начала выбираться через окно наружу.

Все-таки это стоило мне немалых трудов, многочисленных ссадин и безнадежно испорченной одежды. Но в конце концов у меня получилось. Вскоре я повисла на стене, вцепившись в щербатый край оконного проема, а потом мягко спрыгнула в какие-то заросли, росшие вокруг дома. Получилось довольно удачно, если не считать того факта, что трава оказалась крапивой.

Но, к своему удивлению, очередное свое столкновение с дикой природой я перенесла уже не так болезненно, как раньше. Видимо, сыграло свою роль то стрессовое состояние, в котором я находилась, а возможно, мой организм просто уже начал привыкать ко всем этим укусам, ожогам и прочим мелким пакостям — возможно, он даже начал вырабатывать какие-то защитные вещества.

Пожалуй, в этот момент меня куда больше волновала возможная встреча с представителями цивилизованного мира, к которым я с некоторыми оговорками все-таки относила Старостина и его команду. И еще не следовало забывать о собаках. Поэтому я предпочла не задерживаться на одном месте и, стоически преодолевая злые ожоги крапивы, пробралась вдоль стены к ближайшему окну.

Как я уже говорила, на первом этаже почти все окна были без решеток и без стекол, и размерами они были немного побольше — поэтому проникнуть в помещение не составило никакого труда.

Я оказалась в большом замусоренном зале с каменными полами и сводчатыми потолками. Возможно, раньше здесь была трапезная или какая-нибудь особая комната для общих молитв. Теперь же царило запустение и гуляли сквозняки. Я решила здесь не задерживаться.

За дверью оказался пустой мрачноватый коридор, неухоженный и пыльный. С одной стороны просматривался выход во двор, куда без разведки соваться, пожалуй, не стоило. С другой стороны по спирали уходили наверх ступени каменной лестницы. И еще мне показалось, что сверху доносятся чьи-то раздраженные голоса. Я решила рискнуть.

Крайне осторожно, стараясь избегать малейшего шума, я поднялась по каменной лестнице и опять оказалась в коридоре второго этажа, где уже однажды попалась в ловушку. Мне совсем не хотелось повторять свой печальный опыт, но любопытство пересилило страх. Теперь я отчетливо слышала голоса, доносившиеся из-за приоткрытой двери одной из келий. Один голос принадлежал господину Старостину, а второй был женским — я никогда его раньше не слышала.

Продвигаясь дальше на цыпочках, я подобралась к самой двери и, спрятавшись за ней, стала слушать. В комнате происходила бурная размолвка.

— Ты немедленно отдашь мне ключи, и я уеду! — категорически заявил женский голос. — Все, что ты здесь заварил, будешь расхлебывать сам! Я к этому не желаю иметь никакого отношения.

Голос Старостина звучал как обычно — то есть привычно веско и с явственным оттенком резонерства.

— Твои желания не играют здесь никакой роли! — сказал он. — Желаешь ты этого или не желаешь, ты вынуждена участвовать во всем. И я никак не могу принять твоих обвинений, будто я что-то тут заварил. Дело мы начинали вместе, и все мои идеи до сих пор вызывали у тебя молчаливое одобрение. Теперь, когда запахло жареным…

— Да, я молчала! — перебила его женщина. — Но просто потому, что убедилась — ты не способен прислушаться к голосу разума. Ты всегда был ослеплен своим величием. Как же, верховный жрец, гуру, пророк грядущего рая! Ты сам поверил в те сказки, которые вдалбливал в головы дебилам и дешевым проституткам! Может быть, ты и в самом деле намереваешься вести всю эту орду в страну Шангри-Ла?

— Не говори ерунды! — уже с некоторым раздражением бросил Андрей Петрович. — С тобой нет никакой возможности вести нормальную полемику. Ты немедленно переводишь все в плоскость фарса. И неправда, что я не прислушиваюсь к голосу разума. Но для этого разум должен хотя бы как-то проявить себя!

— Ах, вот оно что! — злорадно произнесла женщина. — Ты не сумел заметить у меня признаков разума! И из этого ты делаешь вывод о собственной гениальности? А по-моему, ты просто самодовольный, неповоротливый тупица! Ведь это ты сморозил непоправимую глупость, когда поперся выяснять отношения с Бойковой! Я тебя предупреждала, что это добром не кончится. Но ведь ты меня и слушать не стал! И что теперь? Теперь она здесь и берет у тебя интервью! Поздравляю!

— Во-первых, она сидит у меня под замком, — поправил женщину Старостин.