Блеск власти

Но была еще и внешняя политика. Хану не давала покоя мысль о завоевании Азербайджана, который, как он считал, незаконно удерживают Хулагиды. Думал он и о границах на востоке. Чтобы обезопасить их, вел переговоры с великим ханом Тимуром о восстановлении единой империи Чингисидов, добился заключения мира с ильханом Ирана Гейхату.

– Если пойду на Азербайджан, то повелитель Ирана будет уверен, что на него не нападу, воевать на два фронта не буду, ибо Тимур уже уверен в моей преданности, – рассуждал Токта.

Юношеские забавы давно отошли на второй план, потом на третий, все время поглощали государственные дела. Занимаясь ими, хан получал удовольствие, на отдых оставалась только ночь.

У Токты было больше двадцати жен, все красавицы, как на подбор, но любимой женой стала Арибах, высокая, стройная молодая женщина с тонкой талией и тугими бедрами, сияние глаз которой затмевало полную луну, а искры из них сыпались, как звездопад в ясную ночь. Арибах всегда приходила к хану в хорошем настроении, никогда ни о чем не просила своего повелителя, умела слушать и могла услышать, а когда Токта спрашивал ее мнение, она, скромно опуская глаза, всякий раз давала умный совет. У любимой жены была еще одна замечательная способность, она умело могла снять усталость мужа, поднося к его голове ладони. Тот чувствовал тепло в голове, легкое потрескивание в волосах, усталость куда-то уходила, упругая грудь любимой ласкала его губы, хан улетал в поднебесье, страстно наслаждаясь телом царицы любви.

Арибах была старше Токты лет на десять. Это она научила хана премудростям в интимных отношениях и только она могла доставить ему истинное наслаждение. Повелитель всегда держал ее рядом с собой и во дворце, и на кочевках, брал в короткие поездки. Арибах была на середине продуманного ею пути. Пока у нее все получалось, но путь этот был тернист и ревность женщин гарема бывает страшной, потому мать Узбека всегда была начеку.

* * *

Елбаздук встретился с внуком на восходе солнца у реки. Утро было прекрасным. Начиналось лето, открылись горные перевалы, цветение трав пьянило, вода с перезвоном неслась по камням, птицы пели веселые весенние песни. Оба быстро умылись и побежали на горную поляну к источнику. Нарзан был резок, прозрачен и приятен на вкус, казалось, весь организм встрепенулся от сна, глаза стали лучше видеть, мысли побежали ровнее.

Аталык пригласил воспитанника присесть на траву.

– Мой хан, предлагаю начать подготовку к путешествию в Ширванское государство, которое расположилось за нашими Кавказскими горами. Это удивительное царство, ты узнаешь там много интересного, увидишь море, куда впадает родной тебе Итиль. Думаю, что мы познакомимся там с поэтами, звездочетами, учеными, тебе пора познать законы мироздания, изучить языки других народов. Но мы отправимся в Ширванское государство не раньше, чем ты постигнешь еще одну науку из горской программы, науку воровать.

Юный хан с удивлением посмотрел на своего воспитателя.

– Да, я не ошибся, ты должен научиться воровать, – продолжал Елбаздук.

– Не могу понять, зачем князю или хану воровать, он и так может взять все, что есть у вассалов, а то, что они спрячут от господина, возьмут воины.

– А ты подумай! Что есть воровство? Это искусство проникновения в усадьбу, любое ее помещение, да так, чтоб не залаяла собака, чтоб не встревожилась скотина. Это способность взять что-либо, послушать разговор хозяев, подрезать подпруги седел, а еще лучше потихоньку увести лошадей и уйти незамеченным. Это и есть ловкость джигита! Разве это все не пригодится на войне или в походе? Обучают этому не для обогащения. Умыкнув по-тихому овцу или курицу, ты можешь вернуть ее хозяину, если он тебя попросит об этом, а если понесший урон не выследит, не поймет, кто у него украл, значит, он плохой хозяин, не джигит. Обучение воровству – это воспитание ловкости, храбрости и хладнокровия, когда ты нос к носу с врагом, но он тебя не видит, а ты его и видишь и слышишь, и у тебя не дрогнет ни один мускул, чтобы выдать себя. Теперь ты все понял?

Узбек кивнул.

– Я готов приступить к занятиям хоть сейчас, мой аталык.

Физически молодой хан тренировался ежедневно, при любой погоде, он окреп, мышцы стали тверды как камень. Большим мечом играл, будто пушинкой, из самого тугого лука выпускал подряд более тридцати стрел, мог задерживать дыхание надолго. Он, не шевелясь, лежал в засаде по полдня, потом, резко расправив тело, бросался на добычу, как барс. Узбек быстро преуспел и в воровстве. Хоть ночью, хоть днем незаметно пробирался в усадьбы, тихо, как тень, проходил в нужный ему уголок, брал, что наметил, и бесшумно исчезал. Он научился не торопиться, умел, если надо, подолгу стоять на одной ноге и ждать момента.

Через месяц уздени пришли к Елбаздуку с просьбой устроить облаву на вора, которого никто и никогда не видел, но у каждого пропало что-то ценное. Князь молча выслушал своих подданных, усмехнулся в усы и попросил каждого пришедшего назвать, что у него украли.