Блестящая партия

– Возможно, я не очень хорошо поняла тебя...

Джеймс промолчал.

Запинаясь, тихим голосом Софи спросила:

– Ты хочешь сказать, что женился на мне только из-за денег?

– Нет, я не настолько корыстен. Когда я делал предложение, меня тянуло к тебе, и сейчас ты тоже привлекаешь меня.

Тихо вскрикнув, Софи медленно отошла от него.

– Не могу поверить, что это говоришь ты. – Голос ее дрожал.

Не отводя от нее взгляда, герцог равнодушно пожал плечами:

– Ты сама настаивала.

– Я ни на чем не настаивала. Я просто хотела быть рядом с тобой.

– Нет ничего плохого в том, чтобы доставлять друг другу удовольствие, но только до тех пор, пока это не переходит определенных границ.

– Ты просто обыкновенный обманщик. Я думала, что ты полюбил меня...

– Но я никогда не говорил тебе этого. И потом, как я мог полюбить, я ведь тебя почти не знаю. Интересно, на что ты рассчитывала, появившись в Лондоне и предложив в качестве приданого такую фантастическую сумму? Ты должна была понимать, что тебя тут же захотят ради денег.

– Только не ты! Ты так говорил со мной, так смотрел на меня...

– Я ухаживал за тобой, надеясь на приданое, как и все остальные.

Софи больше не могла сдержать накопившуюся внутри ее злость и обиду. Глаза ее наполнились слезами, она почти задыхалась.

К ее удивлению, Джеймс неожиданно подошел к ней, обнял и крепко прижал ее к себе. Приподняв пальцем подбородок, он поцеловал слезу на ее щеке, потом прижался губами к ее губам. Софи приняла это утешение, потому что это было все, что у нее осталось. У нее не было никого, кроме него, а он не мог дать ей больше, чем это...

И вдруг, словно что-то остановило ее, она отвернулась и твердым голосом произнесла одно короткое слово:

– Нет!

– Но разве мы не можем доставлять друг другу удовольствие? Не надо ждать от меня невозможного...

Ею опять овладела злость, и Софи, отодвинувшись от него, поднесла руку к лицу и вытерла губы.

– Я не хочу доставлять тебе удовольствие. Не могу. Еще немного, и я возненавижу тебя.

– Вряд ли ты знаешь меня настолько хорошо, чтобы ненавидеть. Ты вышла замуж за вымышленного героя, а теперь настало время реальной жизни.

– По-твоему, любовь – это фантазия и в реальной жизни ее не бывает?

– Боюсь, дело обстоит именно так.

– Неправда! Я знаю, что такое настоящая любовь, – вспыхнула Софи. – Слава Богу, у меня есть любовь моей семьи, без которой я невероятно тоскую.

– Возможно, тебе следовало подумать об этом до того, как ты на пароходе отправилась за океан искать мужа.

– Да, я рассталась со всем, что у меня было, потому что полюбила тебя...

Джеймсу вдруг стало не по себе. От ее откровенности он буквально остолбенел. Брови его соединились в одну линию, как будто уверенность Софи в том, что она любит его, показалась ему такой же нелепой, как вера в существование эльфов.

– Что ж, может быть, твое отношение ко мне со временем изменится...

Софи охватило отчаяние, и она низко опустила голову. Ей больше нечего было сказать. Несколько секунд она стояла не шевелясь, а затем круто повернулась и молча вышла из комнаты.

Стоя на середине своей спальни, Джеймс тупо смотрел на только что закрывшуюся дверь. Казалось, прошли часы, прежде чем он смог опуститься на стул и допить из бокала оставшееся там бренди. Сердце у него болело, и он был невероятно расстроен. Ему следовало знать, что решение жениться на Софи было ошибкой, но еще большей, совершенно непростительной ошибкой было то, что он не сдерживал свои чувства во время медового месяца. Ему не дано было любить. Когда он был ребенком, зерна любви не зародились в его сердце, и теперь, став взрослым, он ничего не мог с этим поделать.

Всю свою жизнь Джеймс видел только жестокость в семейных отношениях, и сегодня он сам проявил жестокость. Он и раньше предполагал, что когда-нибудь станет жестоким человеком. Ирония заключалась в том, что он вел себя так, считая, что делает добро.

Он и хотел делать добро, но все в его жизни перепуталось. Джеймс считал, что поступает правильно, старается для блага Софи, требуя, чтобы она перестала надеяться на сердечные отношения между ними, но все оказалось гораздо сложнее, чем он предполагал. Если бы только Софи не хотела от него слишком многого!

Джеймс снова наполнил бокал и сразу выпил половину, а затем уселся на стул, надеясь, что бренди подействует быстро: ему не хотелось думать о том, что сейчас Софи в своей комнате скорее всего рыдает в одиночестве.

Пытаясь справиться с болью в груди, Джеймс закрыл глаза; как ни хотелось ему немедленно встать, пройти в комнату своей жены и молить ее о прощении, он не мог позволить себе поддаться искушению, потому что знал: стоит ему уступить своим желаниям, и в будущем их обоих ждет ад.

Глава 16