Блик

Все это время, пока мы возвращаемся на ровную землю, Рип держит меня за пальто. Как только мои ноги касаются снега, командир резко меня отпускает, словно ему горько, что вообще пришлось меня ловить.

Меня не должно это волновать, но волнует.

Я поворачиваюсь к нему и тихо говорю:

– Спасибо.

Рип кивает, но лицо у него каменное и холоднее дрейфующего льда.

– Ты должна была воспользоваться лентами, чтобы предотвратить падение. Тебе еще нужно поработать над инстинктами, – с упреком говорит он.

Я легонько вздыхаю.

– Это мне уже говорили.

Я приглаживаю перья на пальто и, оглядевшись, замечаю примерно в сорока футах от нас небольшой пустой пляж. Он стиснут еще одной каменной насыпью, и эта выемка кажется уединенным тайным убежищем. Скрытым берегом вдоль кристального моря.

– А что ты здесь делаешь? – повернувшись лицом к Рипу, спрашиваю я.

– Жду.

Я с любопытством наклоняю голову.

– Чего?

Рип смотрит на меня недолго, словно решает, хочет ли отвечать на мой вопрос. Он молчит, и в его молчании кроется ответ.

Меня охватывает разочарование, но большего я и недостойна. Если честно, я заслуживаю отношения намного хуже. Было бы справедливо, если бы Рип дал мне упасть на те камни. Я заслужила, чтобы меня заперли, чтобы меня ненавидели.

– Извини, – шепчу я. Сама толком не понимаю, за что извиняюсь, но мои слова как никогда искренни.

Его лицо застывает, не выражая ни единой эмоции.

Поняв, что он и на это не собирается отвечать, почти поворачиваюсь и ухожу. Почти.

Что-то мешает мне это сделать, и потому я стою здесь, рядом с ним, как вкопанная.

Мы смотрим друг на друга у пахнущей солью воды, а в голове только мысли о том, как его губы коснулись моих. Как противоречило это легкое, будто перышко, касание его грубой репутации и суровому нраву.

Мне должно быть все равно, но я понимаю, что не хочу его ненависти. Не хочу его холодного безразличия.

Мое тело помнит ту ночь. Жар его дыхания, ощущения пальцев, скользящих по моему подбородку. Стоит закрыть глаза, как сердце начинает колотиться от этих воспоминаний, а голова кружится от догадок о том, зачем он так поступил.

Почему он это сделал?

Я упорно пыталась ему сопротивляться с первого дня нашей встречи. Пыталась его ненавидеть. Винить, но…

Но.

Аргумент, что он – мой враг, больше не видится мне правдивым.

Что-то изменилось. Что-то откололось, и теперь кажется, будто это я вслепую скольжу по воде, как один из тех кусков отколовшегося льда.

Может, все дело в том «почти-поцелуе». Может, в тычках и подталкиваниях, и гордой улыбке, которой меня наградили, когда я выпустила свои ленты и призналась в том, кто я такая.

А может, так все и было с самого начала, с того момента, как Рип меня увидел, понял, кто я, и не отступил. Может, я была обречена уже тогда, когда только сошла с того корабля.

Я обхватываю себя руками и перевожу взгляд на океан. Когда я говорю, мне проще смотреть на воду, чем на него.

– На самом деле ты никогда не относился ко мне, как к своей пленнице, – тихо говорю я.

Надеюсь, шум волн не помешает Рипу расслышать меня, потому что говорить громче мне не хватает смелости.

– Я думала, это такая тактика. Может, так оно и было. Не знаю. С тобой я ничего не понимаю, потому что ты сбиваешь меня с толку, – насмешливо хмыкнув, признаюсь я и качаю головой.

Я тяжело дышу, измученная нелегкой ношей своего признания.

Это может стать ошибкой. Но все твердят мне прислушаться к своим инстинктам, и мои инстинкты говорят мне прекратить. Прекратить совершать импульсивные поступки и попытаться увидеть все в ином свете.

Ведь несмотря на то, что тот поцелуй был мягким и легким, я чувствую его тяжесть до самых костей. А это не может быть уловкой.

Верно?

Сегодняшняя тихая ночь идеально подходит для подобных робких мыслей. Идеальна для того, чтобы наблюдать за этими переменчивыми волнами и чувствовать, как я меняюсь вместе с ними. Меня охватывает то жар, то озноб, а щеки или румянятся, или покрываются инеем.

Облака над нами движутся, как отгибающийся занавес, небо будто подслушивает.

– Но я сейчас кое-что поняла, – почти улыбаясь, продолжаю я.

Рядом морская волна с грохотом и плеском разбивается о скалы.

– Что именно? – спрашивает Рип.

Наши взгляды прикованы к грозовому морю.

– Даже если ты меня обманываешь, я благодарна. За все.

Рип не отвечает, но я чувствую его напряжение. Я не слышу, как он дышит, не вижу, как поднимается его грудь.

– Ты спас меня от Красных бандитов, но, думаю, еще и спас от меня самой. И даже если это манипуляция, тактический ход, оно все равно того стоило, учитывая, что я выяснила.

Тишина. А потом в темноте раздается его голос:

– И что же ты выяснила?

– Я была в клетке, которую сама же и создала.

Наконец я поворачиваюсь к нему и смотрю на его профиль, на чешуйки, идеально повторяющие линию его скул. Вижу сжатый рот, сведенные брови, шипы, торчащие из спины. Волны снова бьются о скалы, и вверх поднимаются соленые брызги, ласкающие мое лицо.

– Я предана Мидасу, но… чувствую вину из-за ястреба.