Blind spot (СИ)

Ее голос эхом стучал у Харли в голове, она выскочила в коридор, даже не успев удивиться тому, что под дверью ее не дожидаются ни охранники, не санитары. Она прижалась спиной к холодной стене и спрятала лицо в ладонях.

Что эта чертовка себе позволяет? Она совершенно потеряла совесть и распоясалась, словно находится не в психиатрической лечебнице, а в приличном санатории. Харли была настолько зла и обескуражена, что железно решила, что этот их разговор был последним.

Это пустая трата времени. Несколько месяцев работы в пустоту.

Но закончить попытки докопаться до причины поступков Лилиан, значит смириться с пугающей мыслью, что каждого человека, вне зависимости от пережитых им страданий, может поглотить беспощадный демон безумия. Даже самых правильных, добрых и честных. Даже самых идеальных.

- Потерялась? Может тебя в палату отвести? – вырвал из пучины невеселых раздумий девушку чей-то голос. Она медленно убрала руки от лица и увидела двух амбалов-санитаров, с одним из которых относительно недавно имела конфликт. Они сопровождали Артура.

- Себя в палату отведи, - буркнула Харли и подумала о том, что стоило бы выяснить имя этого олуха и через Фреда устроить ему неприятности. Мелкие или крупные она еще не решила.

- Здравствуйте, доктор, - вежливо поздоровался с ней Артур. Она не нашлась, что ответить, кроме как неловко кивнуть.

Их появление застало Харлин врасплох. Она не хотела, чтобы ее видели такой – потерявшейся и расстроенной. Однако, попытка надеть на лицо маску уверенности и превосходства оказалась слишком жалкой.

Харлин оттолкнулась от стены, прижала в груди сумочку и пошла по коридору. Спиной она чувствовала взгляд Артура.

========== Провал. ==========

Конечно, Артур думал о докторе Квинзел и в этом Лилиан была совершенно права. Он боялся, что каждая сессия может стать последней, но при этом короткие встречи с Харлин потеряли свою важность. Она была с ним постоянно, занимая такое огромное место в его мыслях, что он почти физически ощущал ее присутствие. Холод пальцев, запах дорогих духов, проницательный взгляд кристально-ледяных глаз. И все же он ждал ее прихода. И она вернулась и он снова боялся лишний раз посмотреть в ее сторону.

Впрочем, не было необходимости тщательно разглядывать Харлин Квинзел, потому что перемена, произошедшая в ней была слишком очевидна. Она где-то растеряла всю свою напыщенную самоуверенность и теперь изо всех сил старалась этого не показывать. Она, бесспорно, была очень напряжена и ее слегка судорожные и отрывистые движения, когда она извлекала свои принадлежности, одергивала юбку и поправляла очки на носу, выдавали ее с лихвой.

- Я думаю, что целесообразно было бы начать сегодняшний сеанс с разговора о вашем детстве, - сухо заговорила она, пропустив приветствие, - если… вы ничего не имеете против.

- Как вам будет угодно, - легко согласился он и отметил, что их беседа в этот раз напоминала театральное представление. Каждый из них должен был отыгрывать отведенную ему роль, чтобы удовлетворить потребности скучающей в дверях публики состоявшей из одного охранника и одного санитара.

Харлин задумчиво почесала переносицу и еще раз зачем-то поправила очки.

- У вас есть положительные воспоминания о детстве? – спросила она.

- Я вообще очень плохо помню свое детство, - ответил Артур, - только какие-то моменты. Мы жили в какой-то халупе на окраине города, мать тогда нюхала кокаин и из-за этого постоянно мучилась от насморка, а мы с соседскими детьми нашли за теплотрассой полуразложившееся тело бомжа… Простите, - пробормотал он, заметив, как при этих словах поморщилась девушка.

Жалость – сказал в его голове навязчивый голосок Лин, - от жалости до любви меньше полушага.

Он действительно не мог выудить из памяти более-менее связных воспоминаний о том времени, поэтому вынужден был пуститься в импровизацию.

- Мамин ухажер терпеть меня не мог, - начал он, - когда он приходил к ней на свиданки, он запирал меня в ванной и выключал свет. Мне оставалось только сидеть в темноте и слушать их голоса, когда они… Однажды я отказался идти в ванную, тогда он заклеил мне глаза изолентой и примотал к радиатору на кухне. Мама так обожралась таблетками, что это зрелище ее совершенно не возмутило, а только позабавило… Я боялся, что пока сижу так, крысы, которые шныряли по дому сожрут мне лицо и руки…

- Боже, - вырвалось у Харлин, - это все так ужасно…

Кажется, разыгранная им сцена произвела нужный эффект. Глаза у девушки стали влажными, словно она вот-вот заплачет, а пухлые губы слегка дрогнули. Она накрыла его руку на столе своей рукой.

- Я даже не знала, что люди живут в таких условиях, - прошептала она, - и дети…

«Да, сучка, - злобно подумал он в этот момент, почувствовав такое же невыносимое негодование, как тогда, в студии у Франклина, когда этот самодовольный индюк потешался над ним перед миллионами телезрителей, - вспомни, как в это время тебя возили в частную школу родители, как собирали тебе бутерброды с арахисовым маслом, как гордились твоими жалкими успехами и сомнительными достижениями»