Блистательная Эллада

 Вместе с Ниобой в Фивы приехала целая сотня рабынь и столько же вышколенных служанок. С их появлением жизнь в царском дворце совершенно переменилась; любое, даже самое простое дело исполнялось теперь с такой чопорностью и церемонностью, что каждому сразу становилось ясно: во дворце поселилась настоящая царица! А какая величественная походка была у Ниобы! Как важно и значительно было каждое произнесенное ею слово! Как она умела одним поворотом головы, одним только движением глаз осадить человека и поставить его на место. Тут уж берегись! Даже самые отважные и находчивые люди чувствовали перед ней невольную робость. Мягкий и уступчивый Амфион вскоре оказался в полной власти своей жены: он смотрел на все ее глазами, слышал ее ушами и даже думал ее мыслями. Зету это совсем не нравилось, однако и он должен был считаться с Ниобой. Она была очень властной женщиной и умела настоять на своем.

С появлением Ниобы жизнь другой царицы, Фивы, превратилась в постоянный кошмар. Жена Амфиона не терпела никакого соперничества и потому старалась всячески унизить свою невестку. Поводов к тому находилось бесконечное множество: и предки у Фивы не знатные, и сама она ни слова сказать ни пройти по-царски не умеет, и муж ее человек недалекий. Но больнее всего Ниоба уязвляла Фиву разговорами о своих детях. Ведь и в этом, как и во всем другом, ей необычайно повезло. Чуть не каждый год у нее с Амфионом рождались то девочка, то мальчик. И что это были за дети! Все как на подбор умные, красивые, послушные. Девочки росли скромными и работящими, а мальчики ловкими и отважными. Любая мать позавидовала бы таким детям! А что же Фива? Долгие годы она просила богов даровать ей хотя бы одного ребеночка, но те оставались глухи к ее мольбам. Сколько слез пролила несчастная по ночам, сколько насмешек выслушала от своей более удачливой соперницы! Наконец, счастье, казалось, улыбнулось и ей. В тот год, когда Ниоба родила своего седьмого сына Илионея, у Фивы тоже родился мальчик, названный Итилом. Однако и тут царицу ждало горькое разочарование!  В то время, как Илионей родился крепким и здоровым, Итил оказался слабеньким и хромым. Жизнь едва теплилась в его маленьком тельце, даже сосать он как следует не умел и, сделав несколько глотков, в бессилии отпускал грудь кормилицы. Все, у кого осталась хоть капелька сострадания, жалели Фиву. Одна Ниоба открыто радовалась ее горю и даже не пыталась этого скрыть. Явившись поглазеть на сына невестки, она громко сказала своим служанкам: «И это все, на что способна Фива? Стоило стараться столько лет, чтобы произвести на свет такого жалкого уродца! Надеюсь, боги будут к нему милосердны, и приберут дитя еще в младенчестве. Не хватало в нашем роду калек!»

Каково было слышать это бедняжке Фиве? Много лет она терпеливо сносила насмешки Ниобы, но теперь ее сердце было переполнено горечью и обидой. Разве не достойна она лучшей доли? Ведь, право, не так уж много просила она у богов – всего лишь одного ребеночка, и в том ей было отказано! Разве справедливо, что все радости в жизни достаются одной только Ниобе? О, как ненавидела она ее в эту минуту! «Я убью ее! – прошептала несчастная, – и рука у меня не дрогнет!». Однако через минуту эта месть показалась Фиве слишком слабым утешением. «Нет, я не буду убивать Ниобу, – решила она. – Я оставлю ей жизнь, но заставлю испытать все муки и страдания, через которые прошла сама! Я нанесу ей самую страшную и болезненную рану – я убью ее новорожденного сыночка, которым она так гордится!»  Бедная женщина! Как видно рассудок ее помутился от горя, раз она могла решиться на такое злодеяние!

Поздно ночью, когда все во дворце заснули, Фива тихо выскользнула из своей постели, пробралась на кухню и взяла там острый нож, служивший для разделки мяса. Затем, также бесшумно ступая, она поднялась на верхний этаж, в детскую, подошла к колыбели, в которой днем лежал Илионой, и вонзила нож в спящего младенца… Негнущимися пальцами она разожгла огонь и поднесла светильник к лицу убитого. Какое страшное открытие ожидало ее! То ли по недосмотру, то ли по чьему-то приказу, нянька поменяла детей в колыбелях. Так что, желая покарать соперницу, Фива убила своего собственного ребенка! С громким криком она бросилась вон из дворца и исчезла в ночной темноте. С тех пор больше никто не видел ее ни живой, ни мертвой. Говорят, боги обратили Фиву в соловья. Каждую ночь она взлетает на ветку и заводит печальную песню, вновь и вновь оплакивая своего единственного сыночка…