Блистательная Эллада

Калипсо было жаль расставаться с гостем. Но разве она могла ослушаться приказа, посланного сами Зевсом? Отправившись на берег к Одиссею, она сказала ему: «Отри свои слезы, злополучный, и готовься к новым странствиям. Возьми топор, наруби бревен и свяжи из них плот. После нагрузи на него достаточно пищи, воды и вина, а я пошлю попутный ветер, чтобы ты смог добраться до обитаемых земель». Царь обрадовался и тотчас приступил к работе. Срубив двадцать сосен, он очистил их стволы от веток и гладко обтесал стволы. Затем он просверлил буравом бревна, крепко соединил их между собой шипами и болтами, а для прочности еще связал веревками. Сверху он соорудил палубу из крепких дубовых досок, поставил мачту и сделал кормовое весло, чтобы управлять поворотами. Принесенное Калипсо полотно пошло на парус. Вся работа была завершена в четыре дня. На пятый день сын Лаэрта погрузил на свой плот три полных меха: один — с вином, второй — с ключевой водой, а третий — с хлебом и другой пищей. Простившись затем с богиней, он покинул Огигию и вышел в открытое море.

12. Одиссей у феаков

Семнадцать дней плыл Одиссей на восток, сверяя свой путь со звездами. На восемнадцатый день стали видны вдали горные вершины острова Схерия, на котором обитал народ феаков. Но в это время Посейдон, возвращавшийся после долгого отсутствия из Эфиопии, заметил плывущий вдалеке плот с Одиссеем. «Как? — воскликнул он в гневе, — неужели, пока меня не было, боги решили помочь ненавистному сыну Лаэрта? Жалко, рок не сулил ему погибнуть в морской пучине. Но зато я могу досыта напоить его соленой водицей». В тот же миг он взволновал трезубцем море, призвал отовсюду ветры, нагнал тучи и поднял страшную бурю. Несчастный Одиссей был вне себя от ужаса. Вмиг лишившись мачты и руля, он не мог управлять плотом, и тот носился по волнам, словно сухой листок, гонимый ветром.

Внезапно царь увидел летящего к нему навстречу нырка. Птичка села на край плота и обернулась прекрасной женщиной.

— Бедный! — сказала она. — Видно сильно ты досадил Посейдону, что он так упорно тебя гонит. Но не бойся! Сколько бы он не старался, погубить тебя ему не дано.

— Кто ты, богиня, явившаяся поддержать меня в страшной беде? — спросил Одиссей.

— Прежде меня звали Ино, а теперь зовут Левкотеей, — отвечала женщина. — Я прихожу к терпящим кораблекрушение, дабы они, вопреки судьбе, не встретили раньше времени свою смерть. Однако вот, что мы сделаем! Оставь свой обреченный плот и смело доверь себя волнам. Я дам чудесное покрывало, которое не позволит тебе утонуть. Скинь свою одежду, и оберни его вокруг груди. Покрывало само понесет тебя к берегу. А ты, когда спасешься, тотчас кинь его обратно в море.

Закончив речь, Левкотея сняла с головы покрывало, отдала его Одиссею и, вновь обернувшись птицей, улетела.

Сын Лаэрта не знал, на что ему решиться, но тут накатившаяся волна разбила и разметала его плот. Хорошо, что царь успел взобраться на одно из бревен. Оседлав его сверху, он снял с себя одежду, обернулся чудотворным покрывалом и отважно бросился в волны. Впрочем, даже помощь чудесного покрывала не смогла сразу спасти его от гнева рассерженного бога. Два дня и две ночи Одиссея носило по шумному морю. На третий день буря утихла, и сын Лаэрта опять увидел вдали землю феаков. Добраться до нее оказалось совсем не просто! Множество острых рифов преграждало путь. Огромные волны с грохотом разбивались о них, грозя смертью каждому, кто приближался к берегу. К счастью, Одиссей вовремя заметил устье реки, свободное от камней, выбрался, наконец, на сушу и долго лежал у воды, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Так измотала его долгая борьба со стихией. Отдышавшись, он бросил, как обещал, в реку покрывало Левкотеи, которое быстро помчалось по течению обратно в руки богини. Потом отыскал в лесу раскидистую оливу, закопался под ней в кучу опавших листьев и крепко заснул. Хоть и не без труда, он добрался до обитаемой земли и потому мог полагать себя счастливым.