Блистательные дикари

- Я просто подумал, что, когда все кончилось, я ощутил неподдельную радость. С той минуты, как Джонни сообщил мне это печальное известие, мне пришлось мириться с тем, что все обращались со мной так, словно она была моей женой.

Лаура пожала плечами.

- Господи, Роберт! Да ты бы послушал себя! Ты сегодня на удивление мрачный и загадочный. За этим определенно что-то кроется.

- Да, это так. Но дело тут вовсе не в моей мрачности. Я просто вспоминаю, как она меня надувала и все то, что я после этого чувствовал. Ты знаешь, я ведь постоянно желал ей зла. Мне хотелось, чтобы с ней случилось что-нибудь страшное. И вот это произошло. И сегодня, когда я стоял рядом с ее могилой, я тщетно пытался ощутить жалость к ней, скорбеть вместе со всеми. Не могу, однако, сказать, что я испытывал радость от происходящего, хотя, возможно, в определенном смысле в этом бы была своя логика. Но я просто оцепенел, как будто в гробу лежал совершенно незнакомый, безразличный мне человек.

Лаура достала сигарету из помятой пачки и закурила. Она лучше всех была осведомлена, какие душевные потрясения пережил Роберт из-за Сары Рейнолдс. Ей было тяжело осознавать, что его жизнь висит на волоске, и еще тяжелее - помогать Роберту в его попытках вернуться к нормальной жизни. Лаура, что называется, из первых рук знала об испепеляющей страсти Роберта к Саре Рейнолдс и никогда не позволяла себе недооценивать этого чувства. Даже сейчас она невольно морщилась, вспоминая его страдания.

Позже, когда воспоминания о похоронах немного улеглись, Роберт и Лаура отдались любви. Они предавались чувственности в полнейшей темноте, двигаясь медленно и ритмично. При этом они хранили абсолютное молчание. В душе Роберта было пусто, и он воспринимал только физиологическую сторону процесса, изо всех сил прижимая к себе податливое тело Лауры. Впрочем, Лаура всегда относилась к своим занятиям любовью с Робертом довольно прохладно. Хотя Роберт и отрицал это, ей все время казалось, что он готов в любое время принять Сару назад, если она переменит свое решение. Уже одно это не позволяло ей слишком привязываться к молодому человеку, даже если бы ей и захотелось.

Они катались по неразобранной кровати, Роберт учащенно дышал, а она с силой притягивала его к себе, перебирая мысленно его зримые образы, которые словно в калейдоскопе мелькали у нее в голове подобно кадрам из фильма, запущенного с большей, чем следует, скоростью. На этот раз она сжимала его в объятиях куда сильнее прежнего и расцарапала ему ногтями плечо. Ее губы впились во впадинку рядом с ключицей и вбирали в себя его запах, влагу и жар его тела. Роберту сегодня было просто противопоказано одиночество, и она сделает все, чтобы он не чувствовал себя забытым и брошенным. Она станет его любить с такой страстью, какую еще не демонстрировала прежде, и будет ухаживать за ним так, что он просто-напросто будет не в силах ее отпустить.

Приходилось признать, что ужас и шок, которые она испытала, узнав о гибели Сары, были в значительной степени искусственными. Пока была жива Сара, Роберт находился в недосягаемости. Но теперь она исчезла, превратилась в прах.

Изабель стояла у окна и касалась кончиками пальцев гладкой поверхности стекла, которое на ощупь было ледяным. Небо отливало свинцом, переливы, серых оттенков выглядели удивительно, а падавший снег походил на мягкие, пушистые хлопья. Это был самый красивый снегопад, который ей когда-либо приходилось видеть. Она взглянула на Рону и заметила на ее поверхности хрупкую лодочку, медленно пересекавшую водное пространство от одного береза к другому. Дома, стоявшие на противоположном берегу, едва просматривались сквозь белоснежную пелену, и их изящные, заостренные формы едва виднелись и казались грубыми и расплывчатыми.

Несколько минут назад она выходила на улицу и убедилась, что там царствует холод. Сплошная пелена снега делала неразличимым будничный шум Лиона, который теперь выглядел как сказочный город-призрак.

Она отвернулась от окна, оставив его полураскрытым, и окинула взглядом просторную кровать под балдахином. Толстые, бордового цвета драпировки были откинуты, и на кровати можно было увидеть лежавшего мужчину, который был бледен и непрестанно дрожал. В выложенном каменными плитами очаге полыхало яркое пламя, которое, впрочем, мало согревало огромную холодную комнату. Маленький элегантный столик с округлой столешницей находился рядом с глубоким просторным креслом. На столике красовался хрустальный графин и стояли два бокала. В одном из них по-прежнему золотился кларет, налитый туда eщe предыдущей ночью.

Она отошла от окна и приблизилась к кровати. Тень, которую отбрасывала ее фигура, упала мужчине на лицо и словно пробудила его ото сна, потому что он сразу посмотрел на нее. На его губах появилась несмелая улыбка.