Блистательный Гильгамеш

Всюду сновали люди, они месили глину, делали кирпичи, грузили их на спину и поднимали на стену. Охотник уже слышал об этом новом чуде Урука, и, задрав голову, на мгновение встал, удивившись, сколь много людей занято столь бесполезным делом, и какими же малыми они кажутся там в высоте на стене.

Городская жизнь, кучки зевак на площади у базара, были ему непривычны, но он не растерялся, а подошел к молодому жрецу.

Жрец, несмотря на молодость, судя по одеянию был в важном звании. Охотник в степи редко беседовал со жрецами. Но этот был добр и улыбчив. Он сказал, что служит в храме бога небес умастителем священного сосуда — ведь любой вещи, принадлежащей богу, должны быть оказаны почести — и проводил его наверх к жилищу самого Гильгамеша.

И скоро охотник рассказывал обо всем царю.

* * *

И скоро охотник рассказывал обо всем царю.

Охотник думал, что царь пошлет вместе с ним отряд опытных воинов, чтобы они изловили в степи того полузверя-получеловека.

Но не зря пелись песни о царской мудрости!

— Что толку с отряда воинов, если все звери степи послушны тому, о ком ты рассказал! — проговорил Гильгамеш. Он натравит зверей на людей, и еще неизвестно, кто тогда победит. Нужен же мне твой полузверь живым, а не мертвым. Потому не стану я посылать сильных воинов, а пошлю с тобою одну лишь красавицу, веселую женщину Шамхат. Эта Шамхат в одиночку победит любого богатыря, потому что нет силы, более могучей, чем ее красота и добрый характер. Я скажу, — добавил Гильгамеш, — чтобы тебе сегодня дали достойный приют и сытно накормили, а завтра рано утром отправишься в степь вместе с Шамхат.

Так охотник, прежде и не мечтавший увидеть царя, получил от него доброе слово, а также и новое одеяние в награду. Вечером он посетил Эану, великий храм, принес жертвы богам, потом сытно поужинал городской едой, ночь провел в уютной постели, а поутру вместе с красавицей отправился в путь.

Красавицу до ворот проводила сестра и ее муж, тот самый молодой жрец, что день назад подвел его ко дверям Гильгамеша.

Охотнику бы радоваться, а он чувствовал лишь печаль. Так прекрасна была Шамхат, веселая женщина, идущая с ним по степи среди трав, что с первого взгляда юный охотник возмечтал сделать ее своею женой. Он бы пел ей песни любви при свете яркой звезды — богини Иштар, оберегал бы ее от любого врага, а быть может, перестал бы бродяжничать, сделался, как отец, пастухом, поселился бы вместе с Шамхат в шатре, а кругом по степи бродили бы овцы, и он приносил бы своей красавице нежный сыр и густые мягкие сливки. Скоро у них родились бы красивые дети, которые, громко смеясь, бегали бы вокруг шатра.

Однако, все это было для него невозможно. Шамхат предназначалась не ему, а другому. Таков был царский приказ.

* * *

Таков был царский приказ, но не желал подчиниться ему юный охотник. Медленно вел он красавицу, не привыкшую к дальней ходьбе по степи, а потом, осмелев, заговорил:

— Шамхат, что тебе Гильгамеш! Или в другом месте, в другой стране не будет степи? Или переведутся там звери? Стань моей женою, мы покинем земли Урука, поставим шатер в другой стороне, я буду бить зверя и приносить тебе шкуры. Я молодой, сильный и смелый охотник и со мной тебе будет хорошо.

Но Шамхат в ответ улыбнулась и покачала головой.

— Сам подумай, я выросла в городе и ничего не умею из того, что знают ваши женщины. Тебе нужна хорошая девушка, добрая хозяйка, а не такая, как я. Моя мать похоронена в городе и там — моя родина. А приказ Гильгамеша — это воля богов. Разве ты не знаешь, что ему привиделся странный сон. Об этом сне он спрашивал у своей матери, всеведущей Нинсун. И она заранее предупредила Гильгамеша о твоем приходе и о том, к кому мы идем. Она даже имя его назвала — Энкиду. Давай же, посидим немного в тени, юный охотник, от этой жары я едва переставляю ноги, но отдых наш будет не долог, и ты поведешь меня дальше к месту встречи с Энкиду.

Охотник печально взглянул на красавицу и после короткого отдыха повел ее дальше.

Наконец, они подошли к месту звериного водопоя.

* * *

Наконец, они подошли к месту звериного водопоя.

Вокруг небольшого озера с глинистыми берегами росли кусты, в них и устраивал засаду охотник.

— Мы спрячемся здесь, — сказал он, — я приготовил даже постель из травы. Место открытой воды заметно издалека — к нему летят птицы со всей степи, птице вода нужна чаще, чем зверю. У зверей же есть уговор — каждый пьет в свое время, шептал охотник Шамхат, — скоро придет и тот, кого ты зовешь Энкиду. Ты не бойся, я не позволю ему тебя обидеть.

— Милый, смешной охотник, — засмеялась Шамхат, — я не боюсь. Если он — человек, как ты говоришь, и мужчина — он мне не страшен.

— Смотри же, вдали показались газели. И видишь, среди них — он. С тех пор, как газели приняли его в свое стадо, они заметно осмелели.

— Ты оставайся здесь, я же выйду к нему, — сказала Шамхат в тот миг, когда большой сильный и волосатый вместе с газелями приблизился к водопою. — Я не стану его торопить, пусть он сначала напьется.

И Шамхат медленно вышла на открытое место.