Блистательный Гильгамеш

На площади неподалеку от школы мы несколько раз затевали игры с боевыми сетями. Учились набрасывать их друг на друга и ловко от них уворачиваться. Умение владеть сетью — искусство особое, оно дается не каждому. Но такое свойство дали мне боги — если я занимаюсь каким-нибудь делом, то стараюсь постичь его в совершенстве. Так было и с сетью. И скоро не стало ученика, который мог бы увернуться от моих бросков.

Иногда около нас останавливаясь знаменитые воины, показывали свои приемы. Иногда проходил сам Гильгамеш в сопровождении богатыря Бирхуртура.

Мой папа рассказывал, что Гильгамеша в раннем детстве уронили с корабля в реку. И если бы не сам Лугальбанда, царем у нас назвали бы другого. С тех пор воспитателем к Гильгамешу был приставлен Бирхуртур.

Гильгамеша любой мог узнать сразу. Хотя бы по одеждам. Мы, дети, носили только набедренники. У многих рабов до конца жизни одежды и не было. И воины тоже шли в походы в одних набедренниках. Лишь в последние годы люди стали делать больше тканей и носить одеяние. И уже этим отличаться от нас.

Он проходил мимо нас по площади рядом с Бирхуртуром в своих ярких одеждах и приостанавливался, глядя на наши игры. Наверно, ему тоже хотелось с нами поиграть, но царям забавы простых людей недоступны. Бирхуртур, всегда носивший при себе меч и кинжал, был суров, он быстро уводил будущего царя с площади.

Но однажды Гильгамеш спустился к нам один и сразу присоединился к нашей игре.

Мы увидели, как мастерски он владеет сетью. Обучение Бирхуртура не прошло впустую. Потом мы по очереди ловили сетью его, и это тоже не сумел сделать никто. Наконец, сеть попала и мне в руки. А я успел рассмотреть, что Гильгамеш отклоняется от сети влево. При броске я учел это и с первого раза набросил сеть на будущего царя.

И тут неожиданно с разных сторон площади с ужасом вскрикнули два человека.

Первым человеком был отец. Он представил то страшное наказание, которое грозит мне, унизившему будущего царя. Вторым — Бирхуртур. Он не мог допустить, чтобы его воспитанник привыкал к поражениям в бою. К тому же, наказание грозило и ему, потому что обязательно кто-нибудь обо всем донес бы во дворец. А еще, об этом я узнал позже, став взрослым, существовало тайное пророчество, что город наш перестанет существовать, когда на царя падет боевая сеть.

С двух сторон мой отец и Бирхуртур подбежали к запутавшемуся Гильгамешу. Бирхуртур не ждал, пока Гильгамеш освободится сам, выхватил нож и стал разрезать сеть. Боевая сеть крепка — быстро ее не разрежешь. Но Бирхуртуру и не требовалось разрезать ее всю, лишь бы освободить царственного воспитанника.

Отец мой причитая, кланяясь, крутился вокруг богатыря, умолял простить меня, говорил что-то про мои успехи в учении. Но Бирхуртур поступил так, как был обязан. Он связал мне руки и поволок меня вслед за собой ко дворцу. Рядом брел Гильгамеш и тоже пытался говорить о моей невиновности. Но Бирхуртур лишь уныло отмахивался. Он и сам все понимал, но что мог поделать! Моя плетеная из соломы сумка с табличками осталась на площади рядом с драной сетью. И я в этот момент переживал не за свою судьбу, а за те таблички, которые мне доверил учитель.

Я был приведен ко дворцу царей и передан стражнику, и тот подвел меня к яме. В яму я спрыгнул сам, не стал дожидаться, пока меня спихнет стражник, он же захлопнул за мной бронзовую решетку.

Но очень скоро около ямы появился сам Гильгамеш.

— Аннабидуг! Тебя ведь так зовут? — откуда-то он уже знал мое имя. — Держи лепешку. — И он просунул сквозь щель решетки лепешку на длинной палке. Столь вкусной лепешки я не ел никогда. Потом он принес сочный плод, его название я заучил вместе с Отцом школы, хотя прежде не пробовал. Он рос в царском саду на единственном дереве.

— Отец придет и освободит тебя, — сказал Гильгамеш. Ты не пугайся.

Скоро и в самом деле стражник поднял решетку, вытащил меня из ямы и поставил перед самим Лугальбандой.

— И этот малыш сумел накрыть сетью моего сына! — Равный богам был весел и добр. — Мне сказали, что ты из семьи младшего писца храма великого Ана, что у тебя большие успехи в школе. За тебя просил и мой сын. А пророчество, оно недействительно, в нем говорится о царе, а не о сыне.

Фразу про пророчество я понял, только повзрослев. Тогда же до меня лишь дошло, что проступок мой прощается.

— Так ли ты ловок в обращении с сетью, как говорят?

— Еще как! Ловчее меня в школе нет! — расхрабрился я.

— Гильгамеш хочет играть с тобою по вечерам. Я согласен. Это будет ему полезно. Так он научится искусству ухода от боевой сети. Сейчас ее принесут и ты покажешь свое умение.

Стражник принес сеть. Я умело развернул ее и поставил две основные палки углом.

Стражник привел крупного пса, с такими ходят охотники и пастухи. Пес смотрел на меня и злобно ворчал.

— Сумеешь поймать собаку, не испугаешься? — спросил Лугальбанда. — Или язык твой смелее, чем руки?

— Я поймаю, о царь, — ответил я, хотя никогда прежде не шел с сетью против зверя.