Блистательный обольститель

Анне-Лиз даже рот открыла от удивления. Марджа была настолько практичной женщиной, что Анне-Лиз никак не ждала от нее такой необдуманной щедрости. Ее брат да, пожалуй, многочисленная деревенская ребятня были единственными, кого касалась ее ограниченная благотворительность за два месяца. Марджа сказала с ней только два-три слова по-английски. Ее же уроки хиндустани и урду напоминали спартанское обучение. Однажды она даже стукнула Анне-Лиз по пальцам. Несмотря на жестокость Марджи, Анне-Лиз все равно нравилась ее твердая независимость и острый ум, и она подозревала, что Марджа знает об этом.

— Просто так я не возьму, — ответила Анне-Лиз наконец и сняла с пальца маленькое сапфировое колечко. Оно принадлежало женщине из поезда; у Анне-Лиз никогда не было собственных драгоценностей. — Будешь его носить, пока я и Дерек с вами, как знак нашей дружбы?

Марджа долго обдумывала, что же ответить на это предложение. С одной стороны, знак этот не был откровенным подарком, значит, не мог быть обидным. С другой — цена кольца была значительно выше, чем белого сари, и таким образом подарок уменьшал ценность ее собственного предложения. Все же Марджа приняла кольцо, слегка кивнув, и минуту полюбовалась, как солнце играет в его гранях.

— Ты делаешь успехи в изучении хиндустани и урду. Теперь мы можем дома разговаривать на урду. — Она снова взглянула на кольцо, на мгновение отвлеченная его блеском. — Только не пытайся говорить с кем-нибудь еще, помни, что твой урду еще не достаточно хорош. — С этого дня они с Марджой стали подругами.

Длительное пребывание Дерека и Анне-Лиз в доме Мохаммеда Афзула могло вызвать разговоры среди жителей деревни. Поэтому, когда в августе умер один вдовец, Дерек купил его дом у родственников за приличную цену и они поселились там с Анне-Лиз. Дерек хотел, чтобы все думали, что они с женой намереваются навсегда поселиться здесь и стать деревенскими жителями. Это не пришлось по вкусу старому скорпиону, который возмущался тем, что Дерек «очаровал» Мохаммеда Афзула. Пока он не отваживался причинить зло эмиссару Бахадур-шаха, но не упускал удобного случая, чтобы всюду поносить Мохаммеда Афзула. Переезжая в новый дом, Анне-Лиз понимала, что теперь ее отношения с Дереком станут еще сложнее.

Однажды, когда Анне-Лиз сидела за ткацким станком у дверей нового дома, несколько ребятишек начали от радости прыгать — так им понравились яркие краски материи, выходящей из машины. Уже привыкшие к доброжелательной улыбке Анне-Лиз, они подошли поближе и стали задавать ей вопросы о том, как работает этот станок. Но она не могла разговаривать с ними, поэтому взяла маленькую девочку, посадила к себе на колени и показала, как работает машина, как челнок снует туда и обратно сквозь хлопковые нити. Восхищенная легкостью задачи, девочка почувствовала себя знатоком и не хотела уступать место другой малышке, очень просившейся к Анне-Лиз на колени.

— Ты всегда такая, Нани, слезай, — плаксиво просила она. — Дай еще кому-нибудь попробовать!

Анне-Лиз спустила Нани с колен и взяла ее подружку. Через некоторое время, заразившись детским весельем, Анне-Лиз решила изобразить им пантомиму о хитром коте и озорной обезьяне.

Дерек, возвращавшийся с расчистки поля с Мохаммедом Афзулом, услышал восторженный детский смех, доносившийся от их дома, окруженного рощицей из пипуловых деревьев и пальм. Быстро взяв за руку Мохаммеда Афзула, он приложил палец к губам. Мужчины тихо приблизились, чтобы увидеть Анне-Лиз, стоявшую среди детей и продолжавшую игру. Рядом с ней за станком работала девочка, челнок щелкал, и Анне-Лиз двигалась в этом ритме. Анне-Лиз грациозно подражала вороватому коту, кружащемуся вокруг обезьяны, которая нагло пила его молоко. Потом — обезьяне, загнанной в угол после множества тщетных прыжков и предложившей подоить корову для кота. Кот согласился, но затем, чтобы отомстить, оцарапал корову, и корова так лягнула обезьяну, что та улетела прямо на луну. К несчастью, упал и кувшин с молоком, и коту остаюсь только плакать.

— Если мы убьем всех ангрези, — спросил маленький печальный мальчик, — мы будем такие же грустные, как кот?

Вскинув голову, Анне-Лиз показала, что это вполне возможно.

Озадаченный, он начал сердиться, потом подпрыгнул:

— Мне надоела эта история. Сделай что-нибудь еще.

Семилетняя Нани поймала ее руку:

— Я научу тебя танцевать. Хазим будет Вишну, а я его жена Лакшми. Мы будем танцевать, как на свадьбе, а все остальные будут наши придворные.

— Нет, — прервал ее мальчик, не желавший быть слугой, — я хочу быть Вишну, превратившимся в слона. Обезьяний король придет, чтобы украсть Лакшми, а я затопчу его.

Нани вздохнула:

— Ты всегда такой скучный и противный! Зачем ты не дал нам досмотреть эту красивую сказку?

— Тебе бы только сказки, — возразил он. — Надоело все время стоять и смотреть. Это все очень скучно.

Наконец решили разыграть историю о слоне и начали танцевать. Анне-Лиз исполняла грациозную партию Лакшми так, как будто репетировала ее всю жизнь.