Блиц

Что меня вполне устраивало. Мы провели два часа, обсуждая действия соперников в нападении после продолжительного просмотра игры. Затем обсудили, как мы будем играть в обороне, чтобы остановить их игру.

Завтра — или уже сегодня, поскольку было далеко за полночь — меня ждал чертовски долгий день без сна. Но я продолжал вести машину, петляя по пустынным улицам Мишна по пути на автомойку.

Если эти поздние часы были всем, что я мог получить от Дженнсин, я воспользуюсь ими. Я воспользуюсь каждой минутой.

— Как дела у Авеля? — спросила она.

— С ним все в порядке. Его тренер не исключил его из футбольной команды полностью. Он тренируется с командой в качестве запасного игрока. Но он не может одеваться для игр и сидит на скамейке запасных. Он отрабатывает стоимость своей машины на ферме. Ездит в школу и обратно на автобусе, как и его братья. Это задевает его самолюбие. Но он знает, что ему повезло. И хотя я бы хотел, чтобы все сложилось по-другому, я думаю, это послужило поводом для разговора, которого он боялся.

С Фейт. Со мной.

Авель скучал по своему отцу. И в отсутствие Эвана все, что мог делать его сын, — это гадать. У Авеля в голове созрела идея о том, чего бы Эван хотел для него. Мы справимся со всем этим. В основном, Фейт и Авель. Но я тоже буду рядом, чтобы помочь ему во всем, что ему нужно.

— Я рада. — Дженнсин подняла руку, словно собираясь дотянуться до меня через консоль, но остановилась и опустила ее себе на колени.

Мои руки вцепились в руль, потому что это был единственный способ удержать их при себе. С каждым кварталом температура в кабине резко повышалась, напряжение между нами становилось все сильнее. Горячее.

Она пошевелилась, скрещивая и разгибая ноги.

В кабине пахло кондиционером для кожи и средством для мытья стекол, но за всем этим чувствовался тонкий аромат Дженнсин. Цитрусовые и летнее солнце.

Я хотел, чтобы этот запах остался в этом грузовике навсегда. В моем доме и в моей постели.

Я крепче вцепился в руль, чтобы не дотянуться до ее бедра.

Мы не говорили о поцелуе. Нам следует поговорить о поцелуе.

Вот только я боялся, что она скажет, что это была ошибка. Черт возьми, это действительно была ошибка. Но это не значит, что я хотел услышать это из ее уст.

Когда мы подъехали к автомойке, я опустил стекло, чтобы достать свою кредитную карту. Холодный ночной воздух заполнил кабину, прогоняя остатки жары. Я втянул его в легкие, надеясь, что он остудит огонь, разгорающийся у меня под кожей.

Было неправильно то, как сильно я желал эту женщину. Как сильно я хотел, чтобы она была рядом.

— Не скупись, — пробормотала она. — Тебе нужна тщательная мойка.

Я усмехнулся, покачав головой. И вместо того, чтобы заказать эконом мойку, как делал это обычно, когда в «Тандре» было так грязно, что я сам едва мог этого вынести, я оплатил ту, которую хотела она.

Когда автомойка подала звуковой сигнал и загорелась зеленым светом, разрешая мне въехать, высокая дверь над головой открылась, я поднял стекло и проскользнул внутрь, остановившись, когда оказался в нужном положении. Заработали форсунки, оглушительно разбрызгивая воду по стеклу и металлу.

Взгляд Дженнсин приковал меня к себе. Все, что я чувствовал, — разочарование, нерешительность и желание, — отражалось в ее голубых глазах.

Она хотела этого так же сильно, как и я. Блять.

Боже, я устал бороться с этим. Так чертовски устал.

— Это нечестно, — сказала она едва слышно, чтобы ее можно было расслышать из-за брызг.

Я с трудом сглотнул.

— Да, детка. Это нечестно.

Нечестно, что мы встретились раньше. Нечестно, что мы хотели то, чего не могли иметь. Нечестно, что она была совершенна, и что каждое мгновение, проведенное вместе, заставляло меня желать еще десять.

Было чертовски нечестно, что я отвезу ее домой, и пока буду спать один в своей постели, она будет в своей.

Разочарование, как тысяча кирпичей, легло мне на плечи, когда мойка машины закончилась. По дороге домой мы молчали. Возможно, Дженнсин знала, что я слежу за каждым ее движением, за каждым вздохом, потому что в какой-то момент она сидела так неподвижно, что я оглянулся, просто чтобы убедиться, что она еще не спит.

Ее взгляд был устремлен прямо перед собой, выражение лица было измученным.

Я хотел получить шанс прогнать этот взгляд. Быть рядом, когда она будет чаще улыбаться.

Останется ли она после окончания учебы? Останется ли она в Мишне?

Скорее всего, нет. Скорее всего, она уедет из Монтаны, и на всю оставшуюся жизнь Мишн будет только моим домом.

К тому времени, когда мы заехали в мой гараж, я был настолько измотан, что даже кости ныли. Месяцы вожделения Дженнсин, когда я знал, что не должен этого делать, измотали все мои нервы.

Я заглушил двигатель, но не двинулся к двери. Я еще раз вдохнул этот сладкий аромат, закрыв глаза, чтобы насладиться ее близостью. Затем, вздохнув, я толкнул дверь и выбрался наружу.

Дженнсин сделала то же самое, подойдя к тому месту, где она оставила на полу свои чистящие средства. Но она не наклонилась, чтобы поднять их. Она уставилась на них, ее плечи поникли.

— Торен, — ее шепот наполнил гараж.