Блюстители

— Ладно, — киваю я. — Послушайте, эта недвижимость оценена округом Руис в тридцать три тысячи долларов. Это примерно сто долларов за каждый день пребывания в доме в течение года. Мы, представители фонда «Блюститель», готовы взять этот дом и прилегающий участок в аренду на один день за двести долларов. С девяти утра до пяти вечера завтрашнего дня, с возможностью продления сделки на один день по той же ставке. Что скажете?

Выслушав меня, Тафты почесывают подбородки.

— Это слишком дешево, — заявляет Уэнделл.

— А как насчет пяти сотен за день? — интересуется Райли. — Думаю, это могло бы решить дело.

— Да ладно вам, Райли. Мы же некоммерческая организация, денег у нас нет. Мы не можем просто вынуть любую сумму из кармана. Три сотни.

— Четыре, и это последнее слово.

— Хорошо. Договорились. По законам штата Флорида любое соглашение, так или иначе связанное с землей, должно быть составлено в письменном виде. Я подготовлю одностраничный контракт об аренде. Давайте встретимся здесь завтра в девять часов утра. Договорились?

Райли, похоже, доволен. Уэнделл в знак согласия едва заметно кивает.

Мы с Фрэнки торопливо покидаем Диллон и по дороге несколько раз громко смеемся по поводу состоявшегося разговора. Фрэнки высаживает меня около моей машины на Мэйн-стрит в Сибруке и едет на восток. Он останавливается в мотеле где-то между Сибруком и Гейнсвиллом, но где именно — это, как всегда, остается не вполне ясным.

Я вхожу в офис юридической фирмы Гленна Колакурчи в начале шестого и слышу, как он кричит на кого-то по телефону за стеной. Появляется Беа, его чудесная секретарша, и посылает мне свою особенную улыбку. Я следую за ней по коридору и вижу Гленна. Он сидит за столом, на котором разбросаны кипы бумаг. Гленн вскакивает, радостно протягивает мне руку и приветствует меня, словно я его блудный сын, вернувшийся домой. Затем смотрит на часы, будто понятия не имеет о том, сколько времени, и произносит:

— Черт бы меня побрал, где-то уже пять часов, да и здесь тоже. И что же мы будем пить?

— Только пиво, — отвечаю я, твердо решив не злоупотреблять гостеприимством Колакурчи.

— Пиво и один двойной, — говорит он, обращаясь к Беа, и та выскальзывает за дверь. — Садитесь, садитесь! — рокочет Гленн, указывая мне на диван.

Опираясь на трость, он подходит к старому, пыльному кожаному креслу и опускается в него. Я устраиваюсь на диване, предварительно отодвинув в сторону лоскутное покрывало. Похоже, Колакурчи спит на этом ложе в дневные часы, с храпом переваривая свой жидкий ланч. Положив обе руки на рукоятку трости и опершись на них подбородком, он лукаво улыбается:

— Не могу поверить, что Фицнер в тюрьме.

— Я тоже. Приятный сюрприз.

— Расскажите мне об этом.

Еще раз напомнив себе, что все, что сообщу Колакурчи, будет повторено где-нибудь в кафе завтра утром, я быстро излагаю сокращенную версию событий. ФБР в результате блестящей работы подцепило на крючок тюремного охранника (без упоминания имени), а также некоего его подельника из тюремной банды. Последовала оперативная проверка кое-кого из наркодельцов, после чего федералы вышли на Фицнера, который попал в ловушку, словно неопытный магазинный вор, и теперь ему светит тридцать лет тюрьмы.

Беа приносит наши напитки. Мы с Колакурчи чокаемся. Жидкость в его стакане коричневого цвета, и льда в ней немного. Он с жадностью причмокивает губами, будто ему перед этим пришлось долго страдать от жажды, и спрашивает:

— Что вас привело в город?

— Мне бы хотелось завтра встретиться с шерифом Уинком Каслом, если только удастся разыскать его. Мы с ним уже говорили о возобновлении расследования. Теперь, когда мы знаем, что Фицнер пытался убить Куинси Миллера, в этом тем более есть смысл. — Такое объяснение моего появления в городе звучит весьма правдоподобно. — И потом, мне любопытно побеседовать с вами. В прошлый раз, когда мы встречались с вами в Гейнсвилле, вам, похоже, доставило удовольствие покопаться в старом деле об убийстве Руссо. У вас есть еще какие-нибудь сведения?

— Нет, я был занят другими проблемами. — Колакурчи взмахивает рукой, указывая на свой загроможденный бумагами стол с таким видом, словно работает по восемнадцать часов в сутки. — А вам удалось чего-либо добиться, разбираясь с убийством Кенни Тафта?

— В общем, да. Мне снова необходимо прибегнуть к вашей помощи и попросить вас выполнить кое-какую юридическую работу.

— Это связано с установлением отцовства, вождением в нетрезвом виде, разводом или убийством? Только скажите — вы пришли в правильное место.

Колакурчи громко хохочет над собственной шуткой, и я смеюсь вместе с ним. Вероятно, он отпускает такие юмористические шедевры по меньшей мере на протяжении последних пятидесяти лет.