Блюз «100 рентген»

Кроме того, он подозревал, что ни «Долг», ни «Свобода» нигде, кроме как в Зоне, существовать не могут, притянула их Зона навсегда. И его, Лешку-Звонаря, тоже притянула, только вот ходить он хотел там, где ему нравится, и идеями о спасении мира от Зоны или, наоборот, об ее уничтожении больше забивать голову не желал. В Зоне было страшно, но там, снаружи, бывало еще страшнее, уж кто-кто, а он-то это знал доподлинно, ведь и там, и здесь побывал.

Когда он проходил мимо болотца, что неподалеку от складов, в темнеющем небе появилась стая журавлей. Они летели клином, и клин этот снижался, явно намереваясь заночевать на таком удобном с виду болотце. Однако, снизившись, птицы почувствовали что-то неладное, и клин, ненадолго смешавшись в стаю, с курлыканьем стал набирать высоту. И тут в болоте что-то тяжко плеснуло, и десяток темных тварей, расплескивая уродливыми крыльями радиоактивную жижу, взлетели, чтобы догнать бывших сородичей. Зачем — трудно было сказать, может быть, чтобы сожрать, а может, древний перелетный инстинкт тоже погнал их на юг. Они взлетали неумело, как-то косо, совсем не так, как взлетают птицы, но быстро осваивались в воздухе и, сбившись в постоянно ломающуюся, тяжело хлопающую крыльями ленту, пустились догонять улетающий клин.

Лешка не сразу сообразил, что стреляет. Одна из тварей шарахнулась в его сторону, распахнув зубастую пасть, нарвалась на очередь и рухнула на растрескавшийся асфальт, царапая его острыми перьями. Остальные догнали стаю и принялись за охоту. Должно быть, они владели каким-то хитрым приемом, может быть, телепатически воздействовали на несчастных птиц, а может быть, просто давили ультразвуком, но журавли один за другим падали, становясь добычей бывших сородичей. На сторожевой вышке вспыхнул прожектор, потом с нее же ударил пулемет, кромсая и мутантов, и журавлей. Через несколько минут все было кончено.

Остатки рваного клина уходили на юг, подальше от Зоны, чтобы навсегда вычеркнуть этот проклятый край из своих вековечных маршрутов.

Храни Господь летящих над Зоной.

Через полчаса Лешка сидел у костра неподалеку от вышки связи, пил вместе со всеми водку, но петь наотрез отказывался, горло перехватило. Потом в каптерке, с пьяницей-поваром, они говорили о чем-то долго, убедительно и бессвязно, потом уснули, а на другой день, уже в баре «100 рентген» Лешка исполнил свой «Неперелетный блюз».

Октябрьский вечер. Холодно. Дрожится.
Тускнеет Зона, дело ближе к ночи.
И небеса прострочены, как джинсы,
Крупнокалиберной двухтактной строчкой.
Вот вертолет качнул граненой мордой
И отвалил, взревев предсмертным басом.
На остановке пьяный или мертвый,
И кажется, что пахнет старым мясом.
Еще знобит, но, слава богу, меньше,
Спиртное кончилось, так хоть стрельба согрела.
Мне б женщину… Но в Зоне нету женщин.
И нет детей, им нечего здесь делать.
Зато здесь умереть чертовски просто.
И этой ночью, гулкой и осенней,
Я на забытом Богом Перекрестке
Пытаюсь рассуждать о милосердии.
Но некогда, и я опять стреляю,
Слепые псы выходят на дорогу,
Похоже, Бог меня не понимает,
А может, я не понимаю Бога…
Сменю рожок и зашагаю дальше,
Свинцовый плащ запахивая плотно.
Храни Господь над Зоною летящих
И не забудь о нас — неперелетных.

[17]

Сесть ему на хвост пытались, и не однажды, только каждый раз что-то случалось. То гравитационная аномалия ни с того ни с сего флуктуировать начинала, хотя и не положено ей сразу после выброса-то, то собачья стая путь перекрывала, то еще что-нибудь.

Замечено было, что пси-излучение на него не действует. То есть действует, но только когда он не играет, а как заиграет — так и пройти может там, где больше никому хода нет. И если идти за ним след в след, не отставая, то тоже пройти можно. Только договариваться надо, а договориться с Лешкой-Звонарем было непросто. Хотя можно было. Очень он блюз любил и гитаристов хороших, так что если у вас найдется флешка или диск с записями, скажем, Stevie Ray Vaughan, Snowy White или хотя бы Эрика Клаптона, то считайте, что и договорились.