Блюз белого вампира

— Да. — Струйка пота стекла у Джулса по лбу и попала в глаз. Он моргнул. — Ну и какое будет волшебное слово, великий Мерлин?

— Железная дорога.

— Просто сказать слова или саму дорогу представить?

— Сделай то и другое. Хуже не будет.

Джулс попытался было глубоко вдохнуть, но грудную клетку пронзила такая боль, что он тут же выдохнул весь воздух обратно. Потом сделал вдох поскромнее, закрыл глаза и сказал:

— Железная дорога.

Боль вместе со страхом немедленно испарилась. Мысли сделались чистыми и прозрачными, как дистиллированная вода. Он увидел маму. Она сидела в викторианском кресле со спинкой, похожей на створку раковины, держала на коленях корзинку для рукоделия и сильно щурилась, поддевая иглой потрепанные края огромной дырки на черном шерстяном носке. Потом в кресле оказался он сам. В руках у него была та же игла с той же ниткой, но в корзинке для рукоделия лежали не швейные принадлежности, а его переломанные ребра. Он брал один за другим кусочки костей, составлял их вместе, а потом сшивал нитью, причем игла проходила сквозь костную ткань так, будто это всего-навсего пористая резина. Жжение в боках стало понемногу слабеть. «Получается! Честное слово, получается!» Он шил энергично и очень тщательно, стараясь не пропустить самых крохотных обломков костей, подбирая их один к другому, как кусочки мозаики. Каждому обломку следовало занять свое законное место. Стежок за стежком Джулсу становилось все лучше.

Когда в корзинке для рукоделия не осталось ни одного обломка, он представил «основное блюдо» — свой собственный скелет. Идеальный и совершенно целый, он свисал на ремнях с потолка чистенькой школьной лаборатории и вызывал восторг у десятков очаровательных школьниц в коротких клетчатых юбочках.

Джулс открыл глаза. Сделал глубокий-преглубокий вдох, от которого грудь расширилась до самого крайнего предела. От боли не осталось ничего, кроме ужасных воспоминаний.

Не успел Дудлбаг выговорить хоть слово, Джулс обхватил его за плечи.

— Получилось! У меня получилось! Прямо все как ты сказал! Я представил, что сшиваю и исправляю, и пока я думал об этом, так и случилось на самом деле! Ты гений, Дудл! Эйнштейн среди вампиров!

Обычно невозмутимый Дудлбаг, к удивлению Джулса, залился густым румянцем.

— Я очень рад, что все получилось так хорошо. Твое состояние действительно заставило меня поволноваться.

Молодой вампир неуверенно протянул руку и на долю секунды прикоснулся ладонью к щеке Джулса. В глазах Дудлбага отразилось больше тепла, чем он, наверное, хотел показать. Джулсу сделалось вдруг ужасно неловко.

— Пожалуй, ехать в гостиницу нам пока рано, — сказал Дудлбаг чересчур торопливо. — По крайней мере до тех пор, пока я не найду себе какую-нибудь одежду. У тебя-то, на худой конец, плащ есть. Если по дороге нас остановит полиция, мне бы не хотелось беседовать с патрульными нагишом.

— Здесь ведь театральная сцена есть. Значит, где-нибудь в костюмерных могут заваляться старые костюмы. В крайнем случае можно будет из буфета спереть фартук.

— Согласен, — сказал Дудлбаг. — На войне все средства хороши. Я у тебя из «бардачка» взял фонарик. Ну что? Идем искать?

Он помог Джулсу подняться на ноги. При свете фонаря стало видно, что огромная глянцевитая стена, рядом с которой они находились, это задняя сторона киноэкрана. Обойдя его, друзья вышли на сцену, и на Джулса тотчас нахлынули воспоминания о молодости. Он смотрел на бесконечные ряды кресел в зрительном зале и опять чувствовал себя подростком.

В годы своего расцвета «Стейт Пэлис Лоу» был одним из лучших кинотеатров Нового Орлеана. Со времени его постройки прошло около восьмидесяти лет, и с тех пор ходить в кино люди стали совсем по-другому. Для современных зрителей прийти в старомодный кинотеатр в центре города равносильно анафеме. Теперь фильмы смотрят в огромных мультиплексах, выстроенных на месте старых хлопковых полей. Однако «Стейт Пэлис Лоу» еще как-то держался на плаву. Последние несколько лет в старом великолепном кинотеатре проводили танцевальные вечеринки и показывали классические киноленты. Джулс навел свет фонаря на гигантский балкон и его боковые крылья. На них одних, должно быть, могли уместиться около восьми сотен человек. Луч света наткнулся на пыльные, но все-таки сверкающие хрустальные подвески трех колоссальных люстр. Яркие разноцветные отблески тут же превратили огромный зал в танцпол дискотеки. Джулс вспомнил, как приходил сюда совсем юным и с боязнью сидел под одним из этих грандиозных светильников, когда на экране шел «Призрак оперы», и Лон Чейни сбрасывал точно такую же люстру на головы оперных завсегдатаев.

— Эй, Джулс! Посветика вон туда, вниз. Кажется, мы нашли то, что подойдет мне больше, чем фартук из буфета.