Блюз черных дыр и другие мелодии космоса

Я тогда еще не знал Рона Древера; до той самой ночи в отеле я и не догадывался, насколько у него сложный характер. И вдруг, совершенно внезапно, до меня дошло, что я имею дело с человеком, у которого полностью поехала крыша. Я все твердил и твердил ему про свой план, про то, как мы будем работать вместе, но он был абсолютно непоколебим. Он заявил: “Не для того я пришел в Калтех, чтобы работать с тобой. Я хочу заниматься собственным проектом. Так зачем же мне с тобой сотрудничать?” Мы проспорили с ним всю ночь, в смысле – до позднего вечера. Сын тоже был там, и он просто не верил своим ушам. Кип все пытался найти компромисс. А Бен потом сказал мне: “Чего ты добиваешься? Этот тип явно не хочет работать с тобой. Так какого черта ты ему навязываешься?” И я ответил: “Но он же не сможет сделать все сам. И я не смогу. Проект слишком большой. Мы должны отыскать какой-то способ объединиться”.

На самом деле эта проблема так и не была решена. Я мог бы еще целый год уговаривать Рона работать вместе, но Кип в конце концов убедил меня в необходимости подготовить совместный доклад Калифорнийского технологического института и Массачусетского технологического.

(Ради исторической точности приведу здесь слова Кипа: “«Синяя книга» была, безусловно, подготовлена в МТИ, некоторые добавления туда внес Стэн Уиткомб из Калтеха”.)

Итак, Рай продолжает:

– Мы сделали презентацию – в октябре 1983-го. я надеялся, что окончательную. Меня до смерти напугала указанная сумма – реализация идеи должна была обойтись в семьдесят миллионов долларов. огромные деньги, но именно столько насчитали промышленные эксперты. Эксперимент должен был проходить на двух площадках, это было ясно, но в целом – не предложение, а голый скелет. Рон Древер, втянутый во все это Кипом, кричал и топал ногами. Он не хотел в этом участвовать, он хотел проводить собственные исследования. Делать все сам. Кип, который тогда еще плохо представлял себе, как творится большая наука, пытался его переубедить.

Тут наши с Кипом версии того, как все происходило, расходятся. Я понимал, что такой проект не мог быть осуществлен одним университетом. И должен был убедить в этом Кипа. Кип теперь уверяет, будто это было похоже на свадьбу под дулом пистолета. Но свадьба была неизбежна. Я точно знаю. Думать иначе попросту нелепо. И Национальный научный фонд в конце концов дал добро, хотя времени им потребовалось довольно много.

И знаете, богом клянусь, некоторые уже задумывались о Нобелевских премиях. Представляете? По-моему, есть в этом нечто греховное. Да точно есть. Мне кажется, ключ ко всему именно в этом. Вот почему Рон Древер вел себя тогда совершенно невыносимо. Как-то в Вашингтоне я попытался обвинить его в этом, но разве он признается? Вот и в Национальном научном фонде рассуждали о премии так, будто она уже в кармане. Ведь если бы так и было, то перед ННФ открылись бы новые возможности, он стал бы тем самым фондом, который финансировал исследования, удостоенные Нобелевской премии по физике. Понимаете? Это для них очень важно. Вот почему я думаю, что этот момент сыграл важную роль.

Ладно. Так на чем мы остановились? У нас было ненадежное соглашение между Калтехом и МТИ. Но на самом-то деле договоренность была не между Калтехом и МТИ, а между Роном и мной.

И довольно скоро произошло то, что неизбежно должно было произойти. В Калтехе быстро сообразили, что МТИ не тянет. в смысле – что Калтех, когда захочет, может действовать шустро, а МТИ нет.

МТИ, сказать по совести, вообще перестал что-либо делать. Они только обрадовались, когда Калтех взвалил на себя весь проект. Я был зол как черт. Я обиделся на них навсегда. Не на тех, кто работал в Калтехе, конечно. Они-то как раз и вытягивали проект. Я чертовски разозлился на МТИ.

(Позднее Рай скажет: “Все это было тогда. Не сейчас”. МТИ – это люди, и со сменой администрации в середине 1990-х годов атмосфера в институте изменилась. “С тех пор и по сей день МТИ активно поддерживает проект. Это важно”.)

Древер не желал рассматривать свой переход в Калтех в контексте всеобщего объединения с МТИ. Он воображал, что его таланта достанет, чтобы построить небольшой, полезный для науки интерферометр. Рай же, напротив, понимал, что это невозможно. Но Рон никак не хотел уступать. “Он всегда был не от мира сего”. Кип, так же, как и Рай, понимал это и пытался переубедить Рона. Рай так описывал сложившуюся ситуацию: “У Кипа на руках был ребенок. Гениальный ребенок”.