Блюз черных дыр и другие мелодии космоса

“Я немного дислексик. или что-то вроде того”, – признается Рон. Не успевая усваивать информацию, он решил записывать ход совещаний на магнитофон, чтобы затем внимательно прослушивать пленку, но Фогт запретил ему это. Во время самого странного из состоявшихся между ними разговоров Фогт, по словам Рона, огласил ему два правила. “Первое и самое удивительное из них было таким: Робби Фогт и я никогда не должны находиться в одном помещении одновременно. Вот прямо так он и сказал”. Двое других свидетелей записали свои, менее безумные, варианты воспоминаний об этом же событии. Стоило Рону появиться на еженедельном совещании, как Фогт выходил из комнаты, а совещание отменялось. Таким образом, получалось, что Древер срывает работу над проектом. “Второе правило звучало примерно так: мне запрещалось пользоваться любым оборудованием, принадлежащим проекту, – ксероксами, телефонами и всем прочим”. Годы спустя, рассказывая эту историю, Рон кажется совершенно сбитым с толку, ошеломленным, хотя по прошествии времени все это, возможно, его даже забавляет. “Думаю, тот разговор имел большое значение, потому что как-то странно все это прозвучало. По-моему, это было незадолго до конференции в Аргентине”.

Рону было запрещено представлять свою работу в любых других научных центрах, университетах или на конференциях. Опасаясь за судьбу проекта, растерянный и несчастный, он согласился выполнить почти все эти требования. “Я не знал, что считалось нормальным в этой стране. И все лучше понимал, что ситуация сильно отличается от того, к чему я привык. Там, откуда я приехал, ничего подобного произойти просто не могло. Но я же не знал, что здесь считалось нормой”.

Роковым для него исключением из этих правил стала конференции в Аргентине. В 1992 году Древер планировал сообщить о результатах его совместной работы с Брайаном Меерсом, коллегой из Глазго, сделавшим анализ, основанный на идее Древера о многократном отражении лазерного луча в интерферометре. (Коллеги несколько иначе вспоминают историю его сотрудничества с Меерсом. Они вспоминают, как Рон сопротивлялся идеям молодого Меерса и как расстроился, узнав о внимании, которое они привлекли.) Пока готовилась совместная публикация, Меерс погиб в горах, куда отправился со своим коллегой Патриком Греем. Они часто совершали восхождения в Альпах, а в те выходные задумали покорить самую высокую гору Шотландии (Бен-Невис). Находясь на маршруте в одной связке, они в плохую погоду сорвались вниз с обрыва. “Это был ужасный удар для всех и, конечно, для меня. Мы все его любили, и вдруг он погиб”. Пораженный трагедией, Рон чувствовал острую необходимость представить эту работу на аргентинской конференции 1992 года и, вопреки запрету Фогта, там выступил.

В тот день, когда он вернулся из поездки, Робби выкинул его из проекта.

Но окончательно Рон был уволен не Робби, а руководством Калтеха. Шестого июля 1992 года Робби Фогт обратился к членам сообщества LIGO и к большой части сотрудников Калтеха. Поскольку Рон Древер уже не входил в их команду, забирать личные вещи из кабинета ему позволялось только в присутствии кого-нибудь из бывших сослуживцев.

Обиды стали настолько бесформенными и безграничными, что начали расползаться, захватывая и прошлое, и будущее. Рон, погружаясь в воспоминания, говорит даже про первые пять лет работы, когда, как он полагал, все обстояло хорошо: ему кажется, что все началось именно тогда. До него дошли слухи, что Фогт в те первые годы уже жаловался на него руководству университета, нанося, так сказать, упреждающие удары. Рон был уверен, что это делалось с целью уничтожить его репутацию.

Возможно, Фогт надеялся, что Древер просто уйдет в отставку и вернется в Глазго, как поступил бы на его месте любой другой человек с более традиционным складом ума. Но нетрадиционное мышление Рона сделало его довольно устойчивым к обычным манипуляциям. Стоило подтолкнуть его в одном направлении, как он начинал самым непредсказуемым образом двигаться в другом. Вот почему его первой реакцией на оказанное давление стало искреннее недоумение, а не желание подать в отставку. Он жил ради работы, ради лаборатории, ради реализации своих творческих планов. LIGO была сосредоточена в Калтехе. Ничего другого у него не было, и идти ему было некуда.

В один прекрасный день дверь, соединяющая его кабинет с кабинетом секретарши, оказалась замурована. Не заперта, а именно замурована. Рабочие оставили лишь смутный намек на то, что прежде на этом месте находился дверной проем. Секретаршу перевели в другой кабинет (куда? в подвал?). Рон подумал тогда только: “Какой ужас!”.