Блюз черных дыр и другие мелодии космоса

Естественно, существуют и другие версии истории того же конфликта. Несколько человек на условиях анонимности прокомментировали мне те давние уже события, и их рассказы сложились в стройную картину, которая расходилась в деталях с картиной, нарисованной Роном. Цитаты, приведенные ниже без указания их авторов, дают представление о других точках зрения. “Прежде чем Робби стал директором, Рон уже успел настроить против себя всех членов команды LIGO, и в последующие годы это противостояние только усиливалось. Среди факторов, способствующих отчуждению Рона от остальных членов коллектива, было его желание сохранить полный и единоличный контроль над исследованиями и использовать других ученых лишь в качестве своих помощников, практически без каких-либо полномочий”. “Рон был принципиальным сторонником той линии, которую он сам называл «нестандартной стратегией исследования». и которая основывалась на его собственной интуиции, а не на аналитическом подходе, и он не хотел или был не в состоянии руководить, используя системный подход. В 1988-м и в начале 1989-го года Робби пытался внедрить более традиционные, систематические методы работы. Рон приложил все усилия, чтобы заблокировать эти попытки и запретить членам группы следовать систематическому подходу”. “Рон не желал делегировать ответственность”. “Рон был очень неорганизованным, с большим трудом принимал решения и не соблюдал сроки – эти недостатки серьезно затрудняют руководство большой исследовательской группой”. “Как только Робби, проявляя настойчивость, пытался взять проект под свой контроль. Рон начинал сражаться с ним – не напрямую, а действуя различными способами у него за спиной. Это заставило Робби вести себя не самым подобающим образом, таким, как и описывает Рон”. “Замуровывание дверного проема секретарского кабинета было частью работ по перестройке, о которых распорядился Робби. Перестройка, в том числе замуровывание дверного проема, обсуждалась с Роном задолго до начала этих работ. Очевидно, Рон забыл про это обсуждение”. “Смена замка в двери кабинета Древера тоже была проведена по просьбе Робби с тем, чтобы его (Робби) никто не мог обвинить, будто он зашел в комнату Рона и взял его вещи. Смена замка также обсуждалась с Роном. Он мог получить новый ключ. К тому дню, когда Рон обнаружил свой офис запертым на новый замок, он, видимо, забыл про этот разговор”. “Из двадцати пяти случаев нарушения академических свобод, о которых говорил Рон, согласно заключению комитета по академической этике, подтвердился лишь один факт, и были еще два инцидента, нарушившие его права”. “Думаю, я могу сказать, не будучи обвинен во лжи и клевете: никто не мог иметь дело с Роном”.

Вся эта затянувшаяся история получила достойное название: “Дело Древера”. Рай говорит, что “и Рону, и Робби следовало проявлять побольше лояльности. Лояльность – правильное слово. Ты со мной или ты против меня? У Рона были претензии к техническим решениям Робби, а Робби чувствовал себя кем-то большим, чем просто администратором. Я имею в виду вот что: мне кажется, назови вы его менеджером, он тут же набросился бы на вас. [Он сказал бы: ] «Я физик, и я могу рассуждать об этих вещах не хуже любого другого». Я уважал его, потому что он не был дураком. А Рон был не в силах уважать Робби. Понимаете? И это, по-моему, в конце концов и привело к тому, что случилось. Рон вел себя так, что заставил Робби чувствовать себя человеком второго сорта, и Робби не смог с этим смириться”.

Рай продолжает:

– И неожиданно все мы столкнулись с этим ужасным противостоянием. Но одновременно нам предстояло решить по-настоящему серьезную проблему. Эта по-настоящему серьезная проблема – я тогда изо всех сил пытался спасти ситуацию – заключалась в том, что проект топтался на месте.

Последний и решающий конфликт произошел в 1994 году.

– Это случилось после того, как мы заключили контракт с компанией Chicago Bridge & Iron, которая должна была изготовить для нас трубы. Я был научным консультантом, сопровождавшим работы по контракту. Робби тогда обрушился с руганью – прямо при всех – на парня из Национального научного фонда, который присутствовал там, чтобы наблюдать за началом процесса. Нам всем было очень стыдно.

Этот парень из ННФ задал вопрос, который показался Робби некорректным. Мне же он казался вполне разумным. Робби закатил истерику. Никогда прежде я такого не видел. Побагровев, Робби – человек довольно высокий – накинулся на маленького парня из Национального научного фонда. Он кричал ему: “С нами так нельзя. Заткнитесь!”.

Президент компании CB&I и инженеры переглядывались, пытаясь понять, кто этот сумасшедший, прыгающий вокруг представителя ННФ. У него же деньги, думали они, так что, черт побери, творит этот псих?!. И я помню, что именно после этого я порвал с Робби, хотя это было очень тяжело для меня. Я даже скажу вам, что не было, наверное, в моей жизни момента тяжелее. Я знал, что делаю ему больно.