Блюз черных дыр и другие мелодии космоса

Фогт еще пару лет оставался членом сообщества LIGO, хотя, возможно, и ощущал себя уже не у дел. Бэриш не возражал против его ухода. Он говорит сейчас: “Фогт просто не мог не быть лидером. Возможно, я бы тоже не смог”. Рай надеялся исправить положение. Он и три директора-преемника в знак признательности за ту роль, которую Фогт сыграл в сложный для проекта период, несколько раз пытались уговорить его возглавить работы в одной из обсерваторий.

Мы с Раем обедаем. Сидим вдвоем неподалеку от LHO в павильоне, где легко разместились бы шестеро. Рай рассказывает о своей последней встрече с Роном Древером. Бэриш, вступивший в должность директора проекта, тут же отменил запреты, касавшиеся Рона, и предложил ему присоединиться к работе в LIGO: Бэриш хотел рассеять атмосферу враждебности. Древер согласился, стал приходить на совещания, размышлять о вкладе, который могла бы внести в проект его собственная лаборатория. Но он в основном молчал, наблюдал за происходящим со стороны – словно бы сопровождал друзей во время прогулки.

На совещании научного сообщества LIGO, проходившем весной 2008 года в Пасадене, Рай заметил отсутствие Древера. Оказалось (и это обеспокоило Рая), что его давно никто не видел. Тогда Рай решил навестить Древера в его доме в Калтехе. Открыв дверь, он очутился среди куч книг и мятой одежды. Им все-таки удалось отыскать в этом хаосе крохотный закуток, где оба и устроились: Рон – в удобном кресле, Рай – на жестком стуле. Эти подробности имеют значение. Речь по обыкновению в основном шла о LIGO. Но потом Рай вслух заметил, что его шотландский коллега явно себя плохо чувствует. Спустя примерно час он опять спросил Рона о его здоровье. Тот, как будто впервые услышав этот вопрос, встревожился. Рай тоже разволновался.

Рон выглядел растерянным и забывчивым. Он, несмотря на уговоры Рая, отказался показываться врачу, посетовав, что врачи дорого обходятся. Рай сказал с грустью: “Парень остался в этой стране в одиночестве. Он так и не женился. Не завел друзей. Сидит один в своем захламленном доме. И на работу ему больше не выйти”.

Голдрайх рассказывает, при каких обстоятельствах он видел Рона Древера последний раз: “В конце концов мне пришлось посадить его на самолет и отправить к его брату. У него развилась деменция”. Голдрайх бормочет эту фразу еле слышно, то ли сожалея, что произнес ее, то ли горюя о самом этом факте. “Я купил ему билет и проводил в аэропорт Джона Кеннеди. Посадил на ближайший самолет. Это было очень печально”.

Когда, в 1997 году, у Рона спросили его мнение о LIGO – полномасштабный детектор тогда еще не был построен, – он сказал, что эта история может иметь два различных финала. Либо LIGO будет иметь ошеломительный успех, либо окажется пустой тратой денег.

Во время всей истории с Древером Кип сохранял с ним дружеские, хотя и несколько напряженные отношения. Он всегда относился к Рону, как к техническому гению. (Рай вспоминает один очень показательный эпизод. Пока Кип производил утомительные, многостраничные вычисления, Рон представил свое схематичное решение той же задачи. Рон не мог выполнять формальные математические вычисления, но каким-то образом умудрился увидеть решение “в мысленных картинках”, и это потрясло Кипа до глубины души.) Рон, пока позволяло здоровье, бывал на совещаниях группы Кипа, но затем его дезориентация проявила себя в полную силу. Несмотря на многолетнюю конфронтацию, Кип со всеми сохранил хорошие отношения. И он, и Робби Фогт – редкие гости в кампусе, но их визиты туда всегда выливались в долгие прогулки и долгие дружеские беседы.