Блюз осеннего вечера

Ну вот, доигрался. Человека завалил прямо на пороге собственной квартиры. Однако сейчас не до эмоций. Эмоции в сторону, надо включать форсаж и рвать когти.

Я поэтому подбираю выпавший из руки товарища револьвер, охлопываю его карманы – другого оружия, естественно, не нахожу, – затем поднимаю вылетевшую из моего «ствола» гильзу. Мельком оглядываю стену, отмечаю в ней глубокую дырку от пули и быстренько ретируюсь назад на лестницу. Через минуту весь подъезд будет бурлить, как борщ в кастрюле. Потому как пистолет – такая штука, которая издает слишком много шума. До меня уже доносилось щелканье замков дверей на лестничной площадке.

Первой, наверное, тетя Ира выскочит. Она все время у замочной скважины караулит, как бы чего не пропустить.

Поэтому я несусь как ошалелый, перепрыгивая через три ступеньки и думая лишь об одном – добежать до машины быстрее, чем тетя Ира обнаружит товарища.

Перед дверью на улицу я слегка жму на тормоз, чтобы гуляющие снаружи граждане не подумали ничего плохого. А то решат еще – во, несется, не иначе человека убил.

Я спокойно выхожу из подъезда, вытирая вспотевшие руки о джинсы, подруливаю на стоянку, выключаю сигнализацию, завожу машину и потихоньку отваливаю.

Однако сердце барабанит как бешеное, и я начинаю делать глубокие вдохи-выдохи, чтобы выйти из транса. Сейчас бы пару рюмок – в самый раз, и лучше без закуски.

На перекрестке небольшая пробка, что позволит мне еще минуту побыть в относительном покое. Разрозненные мысли начинают помаленьку притягиваться к голове, как кнопки к магниту.

Замечательная картина получается. Как только у меня появляется кошелечек бедняги Яхонтова, я сразу становлюсь жертвой нападения неизвестных со следами насилия на лице. Отлично сказано. Правда, в нашем случае следы насилия остались на неизвестном.

Но быстро, я бы даже сказал, очень быстро. Милиции ой как далеко до подобной оперативности. Кто ж вломил? Канцекрыс? Юрок? Лизка? Черт! Нет, вот дьявол меня точно не вламывал.

Значит, Лизка. Чего ради она меня в кабак тащила? Ну, собака бешеная, доберусь я до тебя! Потом. Устрою вечер в кафе.

Я даванул на педаль акселератора, перестроил машину в левый ряд и помчался, как говорится в сказках, куда глаза глядят. Лишь бы подальше от дома.

Что там следующее? Яхонтов как-то связан с «Аяксом». Дьявол, там же компьютер!

Я резко крутанул руль вправо, чуть не зацепил двигавшуюся рядом иномарку, заметил покручивающее движение чужого пальца у виска, но благополучно припарковался у дверей проходной какого-то предприятия. Вбежав внутрь, я спросил у вахтера, где телефон. Увидев аппарат, я сорвал трубку и стал накручивать диск.

– Вика! Фу, ты дома! Ничего не спрашивай, просто слушай и запоминай! Очень внимательно!

– Кирилл, что с тобой? Почему ты кричишь?

Черт, а ведь точно. И вахтер таращится. Да, до Штирлица мне далеко. Я сбросил децибелы.

– Собери вещи, возьми деньги, в-общем, все, что тебе потребуется, кроме мебели и телевизора. Когда совсем стемнеет, возьми Бинго и выйди через черный ход на улицу. Запомни, только через черный ход.

– Ничего не понимаю. Объясни, что случилось. У меня дверь черного хода шкафом заставлена.

– Отодвинь! Вика, родная, не перебивай меня! Мы очень крупно влипли! Очень! Эти люди пойдут на все!

– Какие люди?

– Не-хо-ро-ши-е!!! Когда выйдешь на улицу, лови первую попавшуюся машину, поезжай на вокзал и рви из города куда угодно. Ты говорила, у тебя подруга в Краснодаре. Вот к ней и рви. С билетами сейчас проблем не будет, уже не сезон. Поняла?

– Ничего я не поняла! А работа?

– Я позвоню, совру что-нибудь, чтобы тебя не уволили. Запомни одно – сегодня тебя не должно быть в городе.

– А ты?

– Оставь телефон и адрес своей подружки под ковриком у двери черного хода. Я позвоню и скажу, что делать дальше.

– Там нет никакого коврика.

– Ну так постели! Все, мне пора. Целую. Запомни, как совсем стемнеет – беги. Будешь выходить из подъезда, держи Бинго на коротком поводке. Пока!

Я резко повесил трубку, чтобы избежать дальнейших вопросов. Затем вернулся в машину и, отъехав с полкилометра, притормозил возле ближайшего магазина.

Достав кошелек, я еще раз осмотрел письмо. Адресок, кстати, тот самый. Получается, изрешетили. И главное. «Аякс».

Круто я зацепил кого-то с этим посланием. Кого-то из банка. Я достал из сумки револьвер. У меня почему-то не оставалось сомнений, что именно из него уложили прокатчика и Леху. И собирались подстрелить меня.

Я включил приемник. Опять играл саксофон. Кажется, Фаусто Папетти. Блюз. Блюз осеннего вечера. Па-да-ба-да…

Однако где мне жить теперь, а? Может, тоже рвануть куда подальше? Бесполезно, достанут. Ну, волки позорные. Ладно, перекур окончен, пора к станку.

Евгений был дома. Он стоял в дверном проеме, как статуя Пушкина у Русского музея. Первое, что он спросил, увидев мое очумелое лицо, было:

– Тачку угробил?