Блюз Сонни. Повести и рассказы зарубежных писателей о музыке и музыкантах

В душе он твердо рассчитывал на ласковую и даже радостную встречу с поцелуями и объятиями еще на пороге и, предвкушая такой прием, ускорил шаги, подходя к Кернтнерским воротам. Неподалеку от них его окликнул почтальон и передал ему небольшой, но довольно увесистый пакет, надписанный, как он тотчас же определил, рукой человека порядочного и аккуратного. Моцарт зашел с письмоносцем в ближайшую лавку, чтобы дать ему расписку; затем, снова оказавшись на улице, он не смог дождаться, пока доберется до дому; сорвав печать, он на ходу, изредка останавливаясь, быстро пробежал глазами письмо.

— Я сидела у рабочего столика и шила, — продолжала тут рассказ, обращаясь к дамам, госпожа Моцарт, — когда услышала, что муж мой поднялся по лестнице и спрашивает у слуги, где я. Шаги его и голос показались мне более уверенными и бодрыми, чем я того ожидала и чем мне, по правде говоря, хотелось бы. Сначала он направился к себе в комнату, но тотчас же вышел оттуда ко мне. «Добрый вечер», — сказал он; я едва ответила ему, даже не подняв головы от шитья. Он несколько раз молча прошелся по комнате, затем с притворным зевком достал из-за двери хлопушку для мух, чего дотоле никогда не делал, и, пробормотав: «Откуда только берутся эти мухи?» — начал хлопать ею изо всех сил. Звук сей всегда был ему ненавистен, и поэтому мне ни в коем случае не разрешалось пользоваться хлопушкой в его присутствии. «Да, — подумала я, — когда делаешь что-нибудь сам, тебе все нипочем, — в особенности это относится к мужчинам».

Впрочем, я и не предполагала, что у нас так много мух. Его странное поведение все больше раздражало меня. «Шестерых одним махом! — воскликнул он. — Хочешь посмотреть?» Я не отвечала. Тогда он положил мне что-то на рабочий столик, да так, чтобы я могла увидеть даже не отрывая глаз от работы. Это было не что иное, как стопка золотых монет; столько дукатов, сколько можно захватить двумя пальцами. Он все еще продолжал свою игру за моей спиной, время от времени ударяя хлопушкой и приговаривая: «Вот зловредные, бесполезные, наглые твари! И зачем только они существуют на свете?» Хлоп! «Очевидно, лишь для того, чтобы их убивали». Хлоп! «А это мне неплохо удается, смею вас заверить. Из естественной истории мы знаем, что эта нечисть удивительно быстро размножается». Хлоп! Хлоп! «В моем доме с ними умеют живо расправляться. Ах maledette! disperate! [16]— Вот и еще одна, теперь их уже двадцать. Они тебе нравятся?!»

Он подошел ко мне и повторил свою проделку. Если до сих пор я с трудом удерживалась от смеха, то теперь у меня не хватило больше сил и я расхохоталась. Он заключил меня в свои объятия, и мы оба стали хохотать до упаду!

— Но откуда у тебя эти деньги? — спросила я в то время, как он вытряхивал остаток их из свертка.

— От князя Эстергази! Через Гайдна! Прочитай-ка письмо.

Я стала читать:

«Эйзенштадт и т. д.

Дражайший друг! Его светлость, мой милостивейший повелитель, к величайшему моему удовольствию, поручил мне переслать Вам прилагаемые при сем шестьдесят дукатов. Мы недавно снова исполняли ваши квартеты, и его светлость были весьма ими довольны и даже восхищены, чего я не мог бы сказать после первого их исполнения, три месяца назад. Князь заметил мне (сказанное им я привожу дословно) „Когда Моцарт посвятил вам эту работу, он полагал, что окажет тем самым уважение только вам, но, думаю, он не будет возражать, если я одновременно усмотрю в этом комплимент и по своему адресу. Скажите ему, что я почти такого же высокого мнения о его гении, как и вы сами, а большего ему уже нечего ожидать во веки веков“. „Аминь!“ — добавлю к этому и я. Итак, Вы довольны?

Postscriptum. На ушко Вашей милой супруге: „Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы изъявление благодарности последовало как можно скорее. Лучше всего сделать это лично. Надо ковать железо, пока оно горячо“».

— О ангел! О посланник небес! — беспрестанно повторял Моцарт, и трудно сказать, что его больше обрадовало — само ли письмо, похвала князя или же деньги. Что касается меня, то мне, откровенно говоря, именно в то время они пришлись весьма кстати. Мы очень весело провели этот вечер.