Ближайшие союзники? Подлинная история американо-израильских отношений. Том I. Эпоха межгосударственных войн: от Второй мировой до Войны Судного дня.

Как только А.Н. Косыгин вернулся из Каира в Москву, было принято решение пригласить для встречи с ним госсекретаря Г. Киссинджера для совместного поиска выхода из создавшейся ситуации. Г. Киссинджер прилетел в Москву 20 октября (тогда же из США в Москву прибыл и посол А.Ф. Добрынин). В ходе его однодневного визита была достигнута договоренность о выступлении представителей двух сверхдержав с совместным проектом резолюции Совета Безопасности ООН, которая призвала бы к немедленному прекращению огня и выполнению резолюции № 242. В этом документе, принятом Советом Безопасности 22 октября 1973 года и известном как резолюция № 338, в частности, говорилось: «Все стороны, участвующие в нынешних боевых действиях [должны] прекратить всякий огонь, а также прекратить все военные действия немедленно, не позже, чем в течение двенадцати часов с момента принятия настоящего решения, с оставлением войск на занимаемых ими сейчас позициях; начать немедленно после прекращения огня практическое выполнение резолюции № 242 во всех ее частях». Кроме того, в резолюции содержалось требование «начать немедленно и одновременно с прекращением огня переговоры между заинтересованными сторонами над соответствующей эгидой, направленные на установление справедливого и прочного мира на Ближнем Востоке»[509].

«Переговоры между заинтересованными сторонами» были новым элементом, внесенным для того, чтобы заручиться поддержкой Голды Меир. В то время, когда Совет Безопасности принимал резолюцию № 338, Г. Киссинджер находился в Израиле на пути в США из Москвы. Госсекретарь встретился не только с представителями политического руководства страны, но и с начальником Генерального штаба ЦАХАЛа и несколькими высшими офицерами. С понятными колебаниями и сожалениями Голда Меир и члены возглавляемого ей правительства согласились на прекращение огня, которое с военной точки зрения отняло у них плоды так трудно завоеванной и такой дорогой ценой доставшейся победы. При этом Г. Меир достигла взаимопонимания с Г. Киссинджером о том, что израильская армия продолжит ведение боевых действий на протяжении еще двенадцати часов[510].

Это было удивительное соглашение, причем мотивы, которыми руководствовался Г. Киссинджер, оставались всё теми же: он продолжал «свою собственную сложную игру с целью убедить арабов, что только США смогли приостановить победное наступление Израиля, а значит, только США могут стать естественным единоличным спонсором необходимых арабо-израильских переговоров. Влияние же Советского Союза на Ближнем Востоке при этом серьезно подрывалось. США приобретали доминирующие позиции в ближневосточной дипломатии, причем фактически признавалась ключевая роль во всем этом самого госсекретаря США»[511]. Вопреки резолюции Совета Безопасности и обязательствам о немедленном прекращении огня, израильские войска вышли к Суэцкому каналу. Ситуация достигла такого накала, что 23 октября по линии прямой связи Л.И. Брежнев дважды связывался с Р. Никсоном с предложением добиться немедленного прекращения военных действий Израилем, утверждая, со своей стороны, что Египет готов полностью сделать это. А. Садат же обратился к Советскому Союзу с просьбой о срочном «военном вмешательстве»[512], утверждая, будто «египетскую столицу уже окружают израильские танки». Советские же военные специалисты сообщили в Политбюро, что непосредственно Каиру угрозы не было, но что создалось действительно тяжелое положение с одним из корпусов египетской армии, который был окружен израильтянами в районе Суэцкого канала и находился под угрозой полного уничтожения, если бы соглашение о прекращении огня не стало выполняться.