Ближайший родственник

– Дайте мне закончить, – попросил Паллам. – Я не вижу никакой разумной причины, исходя из которой Юстас любого преступника позволит, чтобы его партнера довели до самоубийства. Поскольку они – существа, независимые от окружающих и, наоборот, взаимозависимые друг от друга, бездеятельность Юстаса противоречит основному закону самосохранения.

– Никто не кончает жизнь самоубийством, пока не получит сдвига по фазе.

– Пока что?

– Не сойдет с ума, – пояснил Лиминг. – Ведь сумасшедший как интеллектуальный партнер никуда не годен. Для Юстаса он все равно что умер. Нет никакого смысла его оберегать или мстить за него. Юстасы водятся только с нормальными.

Паллам уцепился за это и взволнованно спросил:

– Так, значит, та польза, которую они извлекают из партнерства, коренится где-то в умах землян? Может быть, они извлекают из вас необходимую для себя умственную пищу?

– Вот уж не знаю.

– А бывает, что вы устаете от своего Юстаса, ощущаете изнеможение, может быть даже некоторое отупение?

– Да! – с энтузиазмом подхватил Лиминг. – Приятель, до чего же ты прав! – Сейчас он с превеликим удовольствием придушил бы этого чертова Юстаса.

– Я бы изучал этот феномен месяцами, – обратился Паллам к коменданту. – Невероятно интересная тема! У нас нет никаких данных о симбиотической связи у живых организмов, за исключением растений и шести видов низших зламов. И вдруг – обнаружить ее у высших позвоночных, причем у разумных разновидностей, да к тому же один из них – невидимый! Замечательно, поистине замечательно!

На лице коменданта застыло воодушевление, хотя он понятия не имел, что привело собеседника в такой восторг.

– Ознакомьте его с рапортом, – напомнил Паллам.

– Из Латианского сектора получен рапорт от нашего офицера связи, полковника Шомута, – сообщил Лимингу комендант. – Шомут владеет космоарго, и это позволило ему допросить множество пленных землян, не прибегая и помощи латианского переводчика. Мы дали ему еще кое-какие дополнительные сведения, поэтому результат очень важен.

– А вы чего ожидали? – небрежно обронил Лиминг, в душе сгорая от любопытства.

Не удостоив его вниманием, комендант продолжал:

– Он сообщил, что большинство пленных отказались отвечать на вопросы или давать какие бы то ни было объяснения. Они решительно и бесповоротно молчали. И это вполне понятно. Они никак не могли поверить, что из них не пытаются вытянуть военной тайны. Никакие уговоры полковника Шомута не подействовали – они так и не открыли рта. – Он вздохнул при мысли о подобном упрямстве. – Но кое-кто все же заговорил.

– Любители поболтать везде найдутся, – заметил Лиминг.

– Некоторые офицеры заговорили, и среди них – капитан крейсера Томпас… Томпус…

– Томас?

– Да-да, именно так. – Повернувшись в кресле, комендант нажал на кнопку в стене. – Вот запись беседы с ним, которую мы получили по радио.

Из перфорированной решетки, вделанной в стену, донеслось хриплое шипение. Оно сделалось громче, потом стихло, превратившись в отдаленный шум. Послышались голоса:

Шомут: Капитан Томас, я получил приказ проверить кое-какие поступившие к нам сведения. Вы ничего не потеряете, ответив на мои вопросы, и ничего не выиграете, если откажетесь отвечать. Здесь нет латиан, только я и вы. Можете высказываться совершенно свободно. Все, что вы сообщите, мы сохраним в полной тайне.

Томас: Ну и ловко же вы это – про латиан! Только ваши фокусы меня не одурачат. Враг – всегда враг, независимо от внешности и названия. Валите отсюда – все равно ничего из меня не вытянете.

Шомут, терпеливо: Капитан, Томас, предлагаю вам сначала выслушать и обдумать вопросы, а потом уже решать – отвечать на них или нет.

Томас, недовольно: Ну, ладно. Что там у вас?

Шомут: Правда ли, что наши союзники латиане – Шизики?

Томас, после продолжительного молчания: Вы хотите знать истинную правду?

Шомут: Безусловно.

Томас, с оттенком злорадства: Терпеть не могу говорить о ком-то плохо за глаза, даже если это вонючий латианин, но бывают моменты, когда приходится признать: грех есть грех, грязь есть грязь, а латианин – тот, кто он есть, ясно?

Шомут: Прошу вас, отвечайте на вопрос.

Томас: Латиане – шизики!

Шомут: И у них есть Гомики?

Томас: Послушайте, где вы набрались таких сведений?

Шомут: Это наше дело. Будьте любезны отвечать.

Томас, с вызовом: Мало того, что у латиан есть гомики – их появится еще чертова уйма, пока мы с вами тут чирикаем.

Шомут, в недоумении: Разве это возможно? Нам стало известно, что каждым латианином на подсознательном уровне руководит его Гомик. Значит, общая численность Гомиков должна быть ограничена. Она не может возрастать, разве что при рождении новых латиан.

Томас, поспешно: Вы меня не так поняли. Вот что я имел в виду. По мере роста потерь у латиан, численность непристроенных Гомиков будет все возрастать. Ясно, что даже самый распрекрасный Гомик не способен руководить трупом, ведь так? Поэтому слоняющихся без дела Гомиков будет куда больше, чем уцелевших латиан.