Ближе, бандерлоги!

Гвозди с протяжным скрипом поддались, не такие уж и большие они были. Обухом топора Мазур сбил крышку окончательно, присел на корточки. Внутри лежали продолговатые предметы, аккуратно завернутые в промасленную бумагу — ну чистая тебе икебана. Натянув на такой случай и захваченные резиновые перчатки, Мазур вытащил один сверток, уже догадываясь по его характерной форме, что увидит, Развернул хрусткую бумагу. Ну конечно. МП-40 (давненько в просторечии именуемый «шмайсером») — без магазина, со сложенным прикладом. Тщательно, густо покрытый смазкой. Надо сказать, неплохая машинка, очистить от смазки со всем прилежанием, протереть — и можно поокаянствовать на совесть. В свое время в Африке гвардейцы одного черного королька нашли парочку еще вермахтовских схронов как раз со «шмайсерами», преотличным образом законсервированными, — правда, потом пришел злой дядька Мазур со товарищи и всех разоружил, ибо нехрен…

Равнодушно бросив автомат назад в ящик — навидался этого добра, — Мазур повернулся к саперу:

— Задачу знаете?

— Так точно, — ответил тот не особенно и громким голосом старослужащего профессионала. — Нанести максимальный ущерб, но не допустить обрушения потолка или стен.

— Приступайте, — сказал Мазур.

Как и полагалось старшему, обязанному досмотреть любое кино до конца, он оставался в подвале, пока сапер размещал заряды и соединял их проводами. Порой двое морпехов по его просьбе вытаскивали несколько ящиков, проделывая в штабеле проемы и ходы по какой-то хитрой, одному саперу ведомой системе. Мазур ни разу не вмешался — он уважал профессионализм. Сам кое-что умел, но вот вывязать этакое кружево из зарядов, признаться про себя, не смог бы. Наконец рюкзак опустел, получилась сложная конструкция из черных полуцилиндров и полушарий, как это частенько с оружием случается, исполненная какой-то хищной красоты. В завершение сапер протянул к маленькому окошечку черный провод с блестевшей на конце проволочкой, вывесил его наружу, повернулся к Мазуру и тем же солидным тоном профессионала доложил:

— Готово, товарищ Первый.

— Уходим, — сказал Мазур. — Согласно диспозиции.

Диспозиция была нехитрой: большая часть морпехов, разбившись на двойки, тащила хорошо упакованных таможенников, остальные исполняли роль арьергардного боевого охранения. Когда они углубились в лес метров на сто, сапер сказал:

— Товарищ Первый…

— Стой! — скомандовал Мазур. — Груз можно и на землю, не в Арктике…

Впрочем, определенный гуманизм он все же проявил: заранее распорядился взять с собой и оставить в этом именно месте восемь кусков толстого брезента, на который незадачливых бандерлогов, вздумавших, на свою дурь, поиграть в таможенников, и положили. Снега не было, но январь — он и в Прибалтике январь, земля холодная. Схватит который-нибудь обормот воспаление легких — и будут вопли о новых зверствах оккупантов, одного простудившегося превратят в дюжину зарезанных и выпотрошенных: всем ведь известно, советские оккупанты только тем и занимаются, что потрошат и режут мирных страдальцев за независимость…

— Давай, — сказал он саперу.

Тот вынул небольшую черную коробочку, выдвинул антенну и нажал кнопку. В доме, где они погостили, громыхнуло на совесть, подвальные окна на миг озарились багровым сиянием. Бабахнуло еще два взрыва, потише — ага, там все же были гранаты, и они детонировали. Мазур ждал еще несколько минут. Дом стоят целехоньким, и не было никаких признаков, свидетельствовавших бы, что там начался пожар. Все в ажуре. Много чего убедительного, пусть и в абсолютно нетоварном виде, можно будет предъявить журналистам — причем, что характерно, все, что будет предъявлено, в инвентарь любой на свете таможни безусловно не входит. Может, конечно, и в таможне оказаться и оружейная комната — но уж никак не пара сотен трещоток, да еще наверняка гранаты… Точно, пожара нет, иначе в огне стали бы рваться патроны, а они там, есть такое подозрение, должны быть…

Дальше было совсем просто. Мазур велел радисту связаться с «Волком», и, когда тот получил ответ, распорядился уходить к грузовику, оставленному примерно в километре отсюда. Таможенников так и оставили на прежнем месте в прежнем положении — все равно максимум через четверть часа нагрянет с дюжину ребят Плынника, которых предупредили, где будут лежать трофеи.

— Вывеску еще надо было сшибить, — фыркнул Лаврик.

— Время тратить… — сказал Мазур. — Чует мое сердце, приедут «бармалеи», они и вывеску обдерут, и шлагбаум изведут под самый корешок…

Глава третья И снова — старый знакомый

Иногда излишняя конспирация, что греха таить, бывает глупой, а иногда без нее попросту не обойтись…