Ближе, чем кажется

Воспоминания вернули Ларма на три года назад. Именно тогда он с братом-близнецом проходил испытания. Пришло время войти в круг Зова, но перед этим необходимо было пройти все семь испытаний. Число «семь» – магическое, поэтому с ним было очень много связано: семь претендентов на вход в круги Зова, семь испытаний, на которые даётся семь дней. Радовало, что на поиск своей пары, давалось времени побольше, но тоже ограниченное количество, после которого ниточка Зова истончается настолько, что нащупать направление по ней будет почти невозможно.

Шёл седьмой день. Шесть испытаний на ловкость, смелость, командную работу, скорость, хитрость и умение пользоваться умом, то есть найти что-то, следуя инструкции в виде пророчества, что так любит Итака – уже пройдены. И осталось-то всего-ничего – последнее испытание. В тот раз это было – умение договорить, найти компромисс с тем существом, которое ты должен найти, благодаря инструкциям шестого испытания. Данные в инструкциях раскидали группу из семи оборотней на довольно внушительное расстояние друг от друга, так, что не видно было кто, где и с кем ищет компромиссы. Ларм знал примерное направление, куда отправился его брат-близнец, Рейв. В отличие от тихого и очень осторожного Ларма, Рейв был крайне непоседливым оборотнем, и стремился везде и всегда быть первым. Вот и в этот раз, едва Эния – дневное светило, благословило мир своими первыми лучами, Рейв уже отправился в дальнейший путь. Ларм бы этого и не заметил, если бы Рейв, перед уходом, не шепнул ему пожелание не облажаться и не проспать самое интересное.

И вот Ларм стоит на выступе перед пещерой, из которой только что выполз шарс – верхняя часть туловища которого – человеческая, а нижняя – змеиная, и думает – как будет выкручиваться. После приветствия, следует отвесить шарсу комплимент. Самым простым являлся комплимент его хвосту. Обычно его цвет сравнивали с чем-то восхитительным, и этот обязательный пункт в общении закрывался, и дальше строить общение можно было как угодно, в зависимости от того, какую цель ты преследуешь, вступая с этим чешуйчатым в общение. Вот только самый простой вариант для Ларма был нереально сложным, а всё потому, что цвета он не различал: для него всё было либо тёмных оттенков, либо светлых.

Пока Ларм рассматривал шарса и пытался найти какую-нибудь деталь, чтобы зацепиться за неё и отвесить положенный комплимент, тот стал вести себя беспокойно. Лента раздвоенного на конце языка то и дело показывалась наружу и пробовала воздух. И Ларм бы подумал, что сам является причиной такого поведения шарса, если бы не обстоятельство, что чешуйчатый на него не смотрел. Всё внимание шарса было сосредоточено на чём-то другом. Да, это было невежливо, но старейшина часто повторял, что если грозит серьёзная опасность, то грани «прилично-неприлично», размываются, а то и то вовсе стираются. По крайней мере до тех пор, пока опасность не минует.

Прежде, чем Ларм успел в уме перебрать все возможные варианты, из-за которых шарс мог нарушить правила приличия, раздалось отдалённое, но всё же громкое рычание, а потом его скрутила боль. Упасть на твёрдую каменную площадку оборотню не дал огромный по длине и силе хвост шарса. Впрочем, теперь Ларм удостоился его внимания целиком. Разрушая все представления об этой расе, что были знакомы Ларму, шарс стал его поворачивать, внимательно осматривать и даже обнюхивать. На тот момент Ларму было настолько плохо, что необычное поведение шарса воспринималось просто как факт, без заострения на этом внимания, ведь его всецело притягивала к себе боль.

– Где с-с-сильнее вс-с-сего боли-и-ит? – спросил шарс, обнюхивая место на стыке шеи и плеча, как раз рядом с железой, вырабатывающей феромоны, отвечающие за запах, индивидуальный у каждого оборотня. Помимо нити Зова, именно по вырабатываемому железой запаху оборотень так же может опознать свою пару, правда среди сородичей.

– Как раз там и болит, сбоку шеи, – превозмогая боль, почти не открывая рта ответил Ларм.

– Ед-с-с-иноутробные брат-с-с-сья, с-с-с-ёс-с-с-стры у тебя ес-с-с-сть? – продолжал расспросы шарс, теперь надавливая на разные точки на теле своими пальцами с длинными когтями, не раня кожу, а лишь воздействуя на нужные места под ней. Боль постепенно стала отпускать Ларма из своих тисков.

– Есть. Брат, – ответил Ларм, прикрывая глаза. Сил на борьбу с непонятной, но такой сильной болью ушло огромное количество.

– Здес-с-с-сь, на ис-с-с-спытании? Не с-с-с-спи! – пощёчина заставила Ларма не только открыть глаза, но и зарычать. Гнев начал набирать обороты, отодвигая слабость и боль на задний план, как нечто несущественное.

– Здесь. А тебе-то что?! – Ларм, себя не узнавал. Чтобы он к кому-то так неуважительно обратился? Да не было такого никогда! Но именно сейчас такое поведение казалось ему правильным.