Ближе, чем вечность (СИ)

И, на глазах изумлённого Тартальи, ринулся в бой. Зрелище было отменным, и Тарталья следил, приоткрыв рот — что редко себе позволял, помня о хороших манерах. Чжун Ли был хорош. Сложно было, конечно, по-настоящему оценить его силу, когда он сражался с соперниками, настолько ему уступавшими, но Тарталья видел его мастерство. И наслаждался тем, что видел. Чжун Ли был быстр, его движения — отточенны, и каждый его удар достигал цели. Он двигался с такой уверенностью и лёгкостью, с такой головокружительной точностью — в какой-то момент Тарталья поймал себя на том, что затаил дыхание, глядя на него. Не зря он всегда хотел увидеть это. Не зря он всегда, всегда подозревал, что за этим безукоризненным, мучительно бесстрастным фасадом есть что-то ещё, что-то, что горит, как неугасимый огонь, как пламя войны. Чжун Ли обрушивался на врагов с такой яростью, будто они оскорбили его лично и исключительно глубоко. Тарталья даже не подозревал, что в Чжун Ли может быть столько гнева, и теперь ликовал, глядя на него настоящего — ибо именно это было для Тартальи самой сутью, мерилом каждого человека. Архонты, как же хорош он был в бою.

Когда Чжун Ли закончил, и остатки банды, клянясь в верности законам Ли Юэ, поспешно ретировались, Тарталья наконец с чувством сказал:

— Не знал, что ты так набожен.

Чжун Ли подошёл, взглянул ему в лицо и ответил своим обычным голосом.

— Законы Ли Юэ едины для всех.

Тарталья сделал шаг ближе и встал к нему вплотную, так, что Чжун Ли ощущал его дыхание на губах.

— Пожалуйста, умоляю, сразись со мной, — выдохнул Тарталья. — Мне очень надо.

Чжун Ли после боя дышал едва ли чаще обычного, и сердце его билось разве что на доли секунды быстрей, и почему-то это привлекало Тарталью ещё больше.

Чжун Ли улыбнулся, не разжимая губ. Тарталья уже забыл о своём прошлом унижении, он был в новом бою и только этот имел значение. Впервые он так остро осознал, что до смерти, до безумия хочет Чжун Ли и готов добиться своего любой ценой, на этот раз он не уйдёт.

Тарталья почти прижался к Чжун Ли, положил ладонь ему на грудь и с ликованием почувствовал, как наконец его сердце забилось чаще.

— Мы сейчас о сражении говорим? — всё с той же улыбкой спросил Чжун Ли, и Тарталья, услышав, что его голос стал чуть ниже, улыбнулся в ответ со всем бесстыдством, на которое был способен.

— Поверь, об этом тоже, совершенно определённо, — шёпотом ответил он. — Я даже готов заключить контракт, чтобы ты не слился.

— Достаточно их на сегодня, — возразил Чжун Ли.

Что-то в Тарталье заставляло Чжун Ли забыть обо всём, желать его, с этой его дурацкой задиристостью и улыбкой, говорящей откровенней тысячи слов — а, может быть, именно они. Для Тартальи всё было как бой, и секс для него был видом сражения — Чжун Ли видел, чувствовал это, и после боя это сводило его с ума. Он сам жаждал именно этого. Бой, как всегда, пробудил его, наполнил его тело жаром и жизнью, радостью, яростью, и Тарталья был живым воплощением всего этого, обещанием, жаждой. Тарталья не хотел Чжун Ли. Тарталья, сам того не зная, желал Моракса. И Моракс ответил ему.

Чжун Ли обхватил его рукой за талию и с силой прижал к себе, и Тарталья откликнулся мгновенно: обвил его шею рукой и жадно впился ему в губы. И Чжун Ли был таким, каким он себе представлял, каким видел и воображал его себе во время недавнего боя: его поцелуй был требовательным, жадным, и Тарталья отвечал ему таким же напором, и не смог не улыбнуться, одновременно сильнее раскрывая губы, когда Чжун Ли положил руку ему на затылок и прижал его голову сильнее к себе.

А потом Чжун Ли оторвался и повёл его за собой.

— Что, куда? — ошалело спросил Тарталья.

— Ты, надеюсь, не планировал заняться любовью на дороге? — ответил Чжун Ли, не останавливаясь.

— А, на дороге нет, — пробормотал Тарталья, — на дороге нас может переехать телегой.

Чжун Ли, не оборачиваясь, хмыкнул.

Тарталья помолчал немного, тяжело дыша и послушно идя за ним, а потом вдруг сказал:

— Заниматься любовью… Серьёзно, так вообще ещё кто-то говорит? Ты знаешь, я не против, если ты просто меня трахнешь. Или я тебя. Короче, если мы обоюдно потрахаемся. Займёмся сексом. Завалим друг друга. По…

Но тут Чжун Ли дёрнул его к себе и прижал, так, что на мгновение Тарталья задохнулся, и хрипло выдохнул ему в губы:

— Помолчи.