Ближе некуда (СИ)

— Если ты о Трайне, то не знаю, что взволновало бы мою мать больше: то, что я с ним, или то, что я с тобой, — бросила я.

У него побелели губы, когда он понял, о чем я. Развернувшись, Терн вышел из дома. Погасив фонарь, я вышла следом за ним, уже жалея о сказанном, но понимая, что была права. Если бы моя мать и посылала кого-то на мои поиски, это уж точно был бы не Терн. Но пришел именно он, и пришел сюда. Откуда он мог знать, что я направлюсь к волчьим норам? Он думал, что я собираюсь вернуться в Белый мир? Вряд ли. Но тогда что заставило его сразу же по окончании бури мчаться в волчью деревню?

Волки терпеливо ждали нас у крыльца. Я надела лыжи, взяла в руки палки, отвязанные от спины одного из волков, и повернулась к Трайну. Рука Терна сжалась на моей так неожиданно, что я подпрыгнула.

— Попрощайся, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Мы возвращаемся домой. С твоим другом все будет нормально, волки его проводят.

Я собралась запротестовать, но поняла, что покажусь глупой. Трайну помогут. Ер вернулся к своим. Мне нет смысла идти с ним дальше, тем более, как сказал Терн, мама за меня переживает. Мне незачем было идти с Трайном. Незачем.

— Он прав, Одн-на. — Трайн подошел ко мне ближе, и, не обращая внимания на стоящего рядом и держащего меня за руку Терна, обнял. — Я найду тебя, Стил, — шепнул он мне на ухо. — Я оставил на своем столе записку с твоим именем, я найду тебя, во что бы то ни стало.

Я высвободила свою руку и тоже обняла его. Горячее хриплое дыхание коснулось моей щеки, а потом Трайн отстранил меня решительным жестом и пошел прочь.

Волки тут же поднялись с места, обменялись коротким воем и бросились следом. Я поняла, что у Трайна снова начался бред, а значит, он не услышит моих прощальных слов. Несколько секунд — и волки, Ер и мой спаситель уже были совсем далеко. Я повернулась к стоящему рядом Терну, встретилась с ним взглядом.

— Почему ты касаешься меня? — вырвалось из моей груди помимо воли. — Ты хочешь причинить мне вред? Ли-ра мне все рассказала, нет нужды скрывать правду, Терн, я знаю, кто ты.

— Я могу причинить вред только той, кого люблю, — холодно сказал он. — С чего ты решила, что это ты?

Мне показалось, что я стояла на краю бездны, а теперь упала в нее. Хватая ртом воздух, я отступила на шаг назад и прижала руку к груди, не в силах справиться с тем, что творится внутри меня. Я хотела его ударить, я хотела причинить ему боль — но что сравнится с той болью, которую он — снова! — причинил мне? Одним словом, одним взглядом, одним движением губ Терн свел на нет все мои попытки держать себя под контролем.

— Прости, — сказала я, сжимая зубы так крепко, что они заскрежетали. — Конечно, я и забыла об этом. Как хорошо, что я сразу не поверила твоим словам о любви. Избежала такого разочарования.

Я с развернулась и покатила прочь. Еще мгновение — и Одн-на бы закричала, заплакала, устроила бы истерику прямо у него на глазах. Одн-на сломалась бы от этих слов — страшных, ужасных, тяжелых слов. Но я не была только Одн-ной. Нина во мне холодно выслушала Терна и пожала плечами.

Чего же ты хотела от человека, который отказался от тебя перед лицом смерти, милая? Ждала, что он упадет на колени и скажет, что жить без тебя не может? Это не роман о любви, это жизнь. Он забыл о тебе сразу же, как ты умерла… да и тебе самое время начать забывать о нем.

Он догнал меня и молча побежал рядом. Мы поднялись на холм, спустились и заскользили вдоль кромки леса, направляясь к озеру Атт. Несколько раз я ловила на себе косой взгляд Терна, но я уже справилась с собой и знала, что он не увидит на моем лице эмоций.

И мне очень хотелось, чтобы и сердце мое перестало их ощущать.

Ночь покрывалом упала на землю, когда мы преодолели еще один холм и вышли к реке — она текла по запретному лесу и мимо озера, а там уже и рукой подать до деревни. Стало совсем холодно, но Терн все бежал и бежал впереди, и я не осмеливалась подать голос и сказать, что устала. Наконец, впереди показалась гладь озера и та самая охотничья сторожка, в которой я и Терн впервые заговорили о любви.

— Нам лучше переночевать там, — сказал он, останавливаясь. Пар клубами вырывался из его рта.

Я остановилась рядом и посмотрела вперед. Огней деревни еще не было видно, а пальцы рук, в особенности той, на которую была надета порванная перчатка, у меня совсем отмерзли.

— Да, давай.

Голос мой дрожал, от холода зуб на зуб не попадал. Терн, по-видимому, услышал это, лицо его словно окаменело в свете убывающей луны. Он увидел, как я отчаянно шевелю пальцами, протянул руку, и, схватив меня за кисть, развернул ее ладонью к себе. Конечно, это была дырявая перчатка.

— Я не понимаю, тебе так нравится изображать из себя героиню, или что? — со злостью сказал он.

Стащив с рук свои перчатки, он протянул мне с выражением лица, не способствующим изъявлениям недовольства.

— Надевай, быстро. Мне, знаешь ли, тоже жертвенность не чужда, но до умеренных пределов. Нам надо добраться до домика. Поехали.