Ближе некуда (СИ)

— Терн, — сказала я. — Скажи честно, зачем ты пошел за мной? Ты испугался, что я выжила, а значит, смогу вернуться в Белый мир и рассказать всем о том, что ты сделал со мной? Или ты хочешь заставить меня просто принять происходящее, не задавая вопросов?

Удивление вспыхнуло на его лице.

— Я тебя не понимаю.

— Зато я все поняла, — сказала я спокойно. — Репутация принца Белого мира оказывается в опасности из-за того, что ученица, которую он отправил умирать, выжила и сможет все рассказать. Так?

— Нет.

— А как, Терн? И давай ты не будешь уходить от разговора, здесь тебе не Хогвартс, а я не Гарри Поттер, которому можно сказать, что он еще не дорос до тайн и загадок. От меня не отмахнешься волшебной палочкой, Терн. Я тебе не… — я запнулась, вспомнив слова Ера, — не овечка. Мне надоело быть жертвой чьих-то планов.

— Ты не умерла благодаря мне, — сказал он, и я замолчала, решив, что ослышалась.

— Ладно, — продолжил Терн после паузы. Его руки сжались в кулаки, но, похоже, он этого не заметил. — Ладно, Одн-на, я расскажу тебе. Я расскажу.

И он заговорил.

Терн вспомнил, какое обещание он дал Ли-ре в обмен на свою жизнь, в тот день, когда мы решили сказать его родителям о том, что собираемся пожениться. Когда я выбежала из дома, и он собрался последовать за мной, дикий крик матери остановил его уже на пороге.

— Ты обещал ангелу, Лакс! — закричала Пана на гальбэ, отчаянно пытаясь подняться. И уже тише, когда поняла, что он никуда не уйдет. — Пожалуйста. Вернись. Вернись.

Терн остановился и обернулся, не веря своим ушам. Но в глазах его матери стоял все тот же ужас и дрожали все те же слезы, и он понял, что не ослышался.

— О чем ты говоришь? — спросил он медленно.

— Когда тебя ранил кабан, — сказала Пана, по ее лицу текли слезы. — Ты обещал Ли-ре держаться от Одн-ны подальше, когда она пообещала спасти тебе жизнь.

— Я люблю ее, — сказал Терн, и мать вздрогнула, как от удара.

— Именно поэтому тебе и надо держать ее на расстоянии.

Он почувствовал, как овладевает каждой клеточкой его тела гнев. Мать заставила его дать такое обещание, уже наверняка зная о том, что Арка ему безразлична. Чтобы он наверняка сдержал слово, данное их отцами, чтобы наверняка женился на девушке, с которой был связан старой клятвой чести. Клятвой, которую он готов был нарушить несколько минут назад.

Отец приблизился и приобнял его за плечи.

Он стоял перед ними — юноша пяти звездокругов от роду, и в его глазах плескалось неверие.

— Зачем ты так со мной, мама? — спросил Терн на гальбэ. — Я же тебе не враг. Я же делал все, что нужно, чтобы оставаться сыном, которым ты могла бы гордиться.

— Ты вампир, и ты знаешь, что это значит, — сказала она тоже на гальбэ. — Ты убьешь ее своей любовью, и ты тоже это знаешь. Для того я и заставила твоего отца дать клятву, Лакс. Для того я и сделала все, чтобы разлучить тебя с ней. Я избавилась от тебя, когда забеременела на Земле, в том мире, где ты должен был стать ее мужем. Ты должен держаться от нее подальше.

— Ты… что сделала?

Если бы не отец, Терн не смог бы удержаться на ногах. Ему показалось, что она ударила его, прямо в сердце, прямо туда, где еще жили человеческие чувства — любовь, преданность, теплота. Он высвободился из объятий отца, подошел к стулу и буквально рухнул на него, закрыв лицо руками.

— Я не могла допустить, чтобы ты остался там один, Терн! Я умирала от рака, когда забеременела, и кто бы тогда позаботился о тебе? Ты бы не смог сам, тебя бы нашли и убили хранители порядка.

— И потому ты убила меня, — сказал он, поднимая голову. — Ты что, не понимаешь? Ты меня убила, мама! Ты убила собственного сына, потому что что? Потому что не смогла бы его защитить… или не смогла бы еще в одном мире сломать ему жизнь?

Он вскочил на ноги.

— Я не собираюсь больше тебя слушать. После совершеннолетия я смогу избавиться от твоего надсмотра, и я сделаю это в первое же утро после дня рождения, уж поверь мне.

Терн схватил забытую Одн-ной одежду и выбежал на улицу. Бешено воющее в голове безумие застило ему глаза, он не чувствовал ни снега на лице, ни мороза, ни обиды, ни отчаяния. Вокруг стояла тьма, вокруг всегда была тьма, с самого его рождения сотню звездокругов назад в мире Одинокой звезды, куда его мать бежала, спасаясь от охотников на вампиров. Им снова пришлось бежать, теперь уже сюда, чтобы спрятаться в мире, который хранители порядка пока еще не нашли — пока, но, возможно, найдут уже скоро.

Ты не должен никому, кроме Ли-ры, говорить о своем детстве, Терн.

Ты не должен позволять себе влюбляться, Терн.

Ты не должен называть меня матерью в Белом мире, Терн.

Ты не должен называть меня по имени в Снежном мире.

Ты не должен. Не должен. Не должен.

Хватит с него. Теперь — хватит.

Вокруг была тьма, и ночь, и только одна звезда горела в этой ночи, и только она освещала ему путь.

— Одн-на! — закричал он.

Крошечный силуэт в конце улицы замер, и он понял, что она ждала его, ждала, стоя здесь на ветру, на морозе, без шапки.