Ближнее море

Часов шесть просидели с Виктором Беньковским над макетом нового сборника «Честь и радость». Он делает верстку, я проверяю, правлю, он снова выводит. И так час за часом.

Умаялись, убились. Потом я в «Теремок» побежала покушать, а Витька у себя дома остался отдыхать.

Подхожу к прилавку, над которым названия кушаний и ценники выставлены, смотрю – что-то не то. Первая колонка: заголовок «Блины» и ниже название блинов, второй столбец «Супы» и перечисление супов, третий – «Салаты». Только слово «салаты» не с первой строчки, а со второй, а на первой значится «Уха по-фински» – во втором столбце, должно быть, не уместилась.

– Непорядок у вас, – говорю и показываю на неправильное меню. – Верстка поехала.

После одного из таких мучительных дней родился моностих:

Отольются заказчику слезы верстальщика.

Мурр против вирусов

Налетели как-то на мой компьютер злобные вирусы. Прыгают по программам, словно бесы, и плодятся с такой скоростью – уничтожать не успеваешь. Бились мы вместе с Мурром целый день. Только почистит, а оно по-новой – сирена орет: «Система обнаружила новый вирус». Только запрешь заразу в хранилище, полечишь или удалишь – опять двадцать пять.

Устали оба. Мурр еле живой домой уехал. Проводила его до лифта и в полном изнеможении к себе вернулась.

Подошла к компу.

– Ну что, блохастая тварь! Вычистили тебя? Больше гадостей цеплять не станешь?

А в ответ металлическим компьютерным голосом:

«Вирусная база УТОМЛЕНА»!

Мурр и математика

Есть такие фокусы математические для детей, когда загадываешь какое-нибудь число, потом выполняешь кучу действий с ним и в результате получаешь его же. Мурр не верил, что так может получиться.

– Загадай число, – попросили его.

Загадал.

– Умножь, раздели, вычти, сложи. Получилось то же самое число?

– Нет.

– Ну как же так? Давай еще раз. Загадал? А теперь умножь, раздели… получилось то же самое число?

– Нет.

– Ну почему же нет? Какое число ты загадал?

– 31 апреля.

Мурр и весна

Весна. Мурр гуляет за руку с ребенком.

– Видишь, доченька, весна. Весной травка начинает расти. Тепло, солнышко выглядывает, деревья появляются…

Мурр и слава

Когда новые знакомые узнают, что Юля Черняховская – жена того самого Мурра из «Анахрона», на нее смотрят с восторгом, граничащим с преклонением перед божеством. Буквально: «Девушка, вы замужем за памятником!».

Наши в городе

Идут по Невскому проспекту в прекрасный солнечный день Мурр и Беньковский, рассуждают о смысле жизни. Навстречу им Лена Хаецкая в отличном настроении. Видит небритых, похмельных мужиков и думает: «Ну надо же, чтобы в столь распрекрасный день и такие страшные и понурые!» Подойдя поближе, внезапно: «Оп, да это же свои!».

Окурок

Человек с мечом вынырнул из метро, чуть не сбив с ног белую от пуха снежных ангелов старушку попрошайку и, пробежав через тихий, точно стыдившийся своего неоригинального вида дворик, оказался перед входом в картинную галерею. Не замечая ворчания смотрительницы, без билета и объяснений ворвался в зал и быстро зашагал мимо глазеющих на него со стен персонажей полотен Игоря Геко.

Поравнявшись с картиной «Белое или черное», где Иисус сидит за старым деревянным столом напротив безобразного дьявола, он остановился, силясь вникнуть в сюжет.

На коленях дьявола расположился жуткого вида уродец. Иисус держал на руках хорошенькую светлую девочку, предлагавшую дьяволу (а может быть, и зрителям) выбор «черное» или «белое». Какими играешь? Или на чьей стороне воюешь?

Человек с мечом стоял какое-то время, тяжело дыша и шевеля губами, точно разбирая по слогам невидимые письмена.

И вдруг… вдруг он различил знак, за которым пришел.

Из глаза девочки торчал потушенный в нем окурок!

– Пора, – прокаркал меченосец и, резко развернувшись, узрел перед собой странного человека с пышной копной седых волос и с белой бородой. Лицо незнакомца было светлым, напоминая кого-то, в больших голубых глазах стояли слезы.

– Да как же? Да кто же посмел? – запричитал над изуродованной картиной художник Игорь Геко. – И главное – почему ее? За что его-то? Не дьявола? Не монстра? А саму чистоту?

Человек с мечом посторонился, когда художник отодвинул его, бросившись к своему поруганному детищу.

– Глазик я тебе промою, подкрашу, будет лучше прежнего, – засуетился-защебетал Геко.

– Мы тебя вылечим, вычистим, осветлим, по головке погладим, в щечку поцелуем – боль и пройдет, – заговорили, заворковали, загулькали фавны и лешие на картинах, запели заколдованные леса, в каждой небыли которых отражался образ самого художника.

– Зло нанесло удар, но добро все равно восторжествует, – кивнул человек с мечом и уже не торопясь проследовал к выходу.

* * *